Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

– Вы ограничиваете мою свободу передвижения!

Он собирался за пять минут:

– Я готов. А вы там чего стоите?

Я закрыл жалюзи, полагая, что он идет на выход, но он просто прошел на кухню, чтобы отрыгнуть немного еды. Увидев, что он возвращается, я снова стал открывать жалюзи.

– Нет, нет, сэр, это не важно. Я живу в темноте, – сказал он с блеском в глазах. Мы переглянулись с Немцем, несколько обескураженные. Мысленный образ Юджи пронесся сквозь меня как ветерок внутреннего пространства. Он всегда пребывал в темноте неизвестного, у него не было опоры, ему не нужен был свет, ему даже не требовалось пространства. Ему не нужно было ничего.

«Свет светит в темноте, и тьма не может объять его». Это была одна из его любимых цитат из Библии.

Продолжалась обычная суета, пока мы разбирались с машинами. Некоторые из пожилых людей с тросточками, гулявших по дорожкам, глазели на нас.

– Пусть они уходят! – пробурчал он себе под нос. – Бесполезные старики, такие же, как и я. Они должны освободить место для молодых, чтобы те наслаждались жизнью!

А молодые люди отчаянно загружали себя работой, чтобы потом иметь возможность наслаждаться старостью.

Мы снова поехали в «пещеру» в Валлекрозии. Юджи отказывался оставаться в ней без Люсии. Она, со своим вечным портфелем под мышкой, разрывалась между живущими неподалеку больными родителями, магазином в Тренто, расположенном в пяти часах езды от места, и квартирой в Милане – в трех часах езды. Она не видела необходимости находиться в доме, но Юджи никак не соглашался жить в «пещере» без нее. В конце концов его уговорили, пообещав, что либо она, либо Джованни, либо Анита будут находиться там столько времени, сколько потребуется.

Как только солнце нагревало стеклянную крышу, комната превращалась в токсичную сауну, что очень его устраивало. Все остальные жарились заживо. Я находился в комнате сколько мог, а потом сбегал в сад. Джованни же сидел на диване полностью одетый, обязательно в рубашке и свитере или пиджаке. Я удивлялся, глядя на него.

Юджи настаивал, чтобы мы платили за свое проживание. Хозяйка сначала сопротивлялась, но затем согласилась, взяла с нас деньги и немедленно передала их ему. Две маленькие комнаты в здании, соединенном с «пещерой», были предоставлены гостям, так же как и квартира на другой стороне виллы, принадлежавшая ее сестре. В квартире Аниты комнаты были большими и прохладными, с плиткой на полу и фресками на стенах. Йогине они очень понравились. Там мы могли наслаждаться утренним ритуалом совместного приготовления кофе и овсянки.

В первую же ночь возникли проблемы с электроснабжением в «пещере». Он разжег огонь, использовав салфетки Нью-Йоркерши. Утром дверца новой печи оказалась в трещинах. Юджи тут же переложил ответственность за случившееся на нескольких человек. Нью-Йоркерша пришла в восторг от того, что ее салфетки пригодились для разведения огня, и пошутила: «О, Юджи, это так романтично!» Проигнорировав эти слова, он обвинил ее в том, что она разбила стекло. Затем вошла женщина из Венгрии, и вина была перенесена на нее. Думаю, я был виноват тоже. А мы были только рады, что не хватало электрических мощностей: на какое-то время в комнате стало не так жарко.

Однажды я находился в «пещере» один, пока он избавлялся от пищи в ванной комнате. Не помню, чтобы он когда-либо жаловался на свое физическое состояние. Вернувшись из ванной, он бросил на меня хитрый взгляд и сделал несколько ритмичных шаркающих движений ногами в стиле «Чаттануги чу-чу». Я засмеялся. Он со вздохом снова сел в кресло и ничего не сказал. Ноги его всегда стояли на пуфике. Выписывая цифры большим пальцем ноги, он словно плавал в пространстве нагретого печкой теплого воздуха. Несмотря на жару, на нем всегда был кашемировый свитер, а из-под брюк в районе лодыжек выглядывали теплые кальсоны. В комнате было жарко, как в аду. Наверное, еще жарче можно было сделать, только поместив ее прямо на огонь.

– Сожгите ее дотла, посмотрим, что появится из золы!

Я часто задавал себе вопрос, не понимают ли женщины Юджи лучше, чем мужчины, поскольку особая физическая чувствительность, которой он обладал, была больше свойственна женщинам? Матери узнают о происходящем напрямую, минуя вербальный уровень, так как в них заложена способность воспроизводства жизни в собственном теле, в то время как мужчины склонны к абстрагированию. Юджи говорил, что от своего новорожденного сына он за первые два года его жизни узнал больше, чем от любого духовного или светского учителя. Его способность гасить любые высокоинтеллектуальные абстракции простыми практичными наблюдениями, наверное, приходилась очень по душе женщинам, являвшимся постоянными свидетелями того, как самодовольные мужчины важно рассуждают о жизни и истине, пока они тихо вынашивают, а затем воспитывают своих детей. Комната накалилась до предела.