Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

Для него история закончилась. Чтение вслух было всего лишь созданием шума.

Мы с Йогиней каждый день выходили в семь утра, чтобы пройти несколько кварталов до его квартиры пешком. В рассветном розовом свете полыхающие яркие кустарники по сторонам дорожки наполняли улицу ароматом. Вскоре мы оказывались в лобби из мрамора и металла, где на полпути к лестнице красовалась статуя обнаженной девушки в классическом греческом стиле. Мраморные полы напоминали мне об Индии. Мы поднимались к нему на лифте и по мере приближения начинали слышать становящийся все более громким звук его голоса. Он рассказывал о своем друге, на которого неожиданно свалилось наследство. Из коридора был слышен его крик:

– Сколько денег он получил от той суки, которую убил?

Соседи быстро спрятались в своих норках и закрыли двери на замок.

Когда бы мы ни пришли, он всегда был занят делом.

– Те, кто серьезно практиковал садхану, не могут от меня просто отмахнуться. Они сидят у моих ног!

Он рассказал историю о своем друге, который после многих лет совместных с ним и Валентиной путешествий, ухаживания за Валентиной во время ее болезни подошел к нему и сказал:

– Юджи, я думаю, пришла пора мне уйти.

Без долгих раздумий Юджи полез в свой карман:

– Вот две тысячи долларов, вон машина, пока! Иди!

Его друг был в шоке. Вероятно, он надеялся на какое-то обсуждение вопроса. Давая обратный ход, он произнес:

– Я могу остаться и помочь…

Но было слишком поздно.

– Твоя помощь мне не нужна.

Если я считал себя незаменимым, мне стоило подумать об этом еще раз.

«Желание постоянства в любой сфере жизни – причина человеческих страданий!» – говорил он, не исключая также нашего желания быть рядом с ним.

Он нашел в ссылках цитату из Ошо: «Если вы не утверждены в своем росте, Юджи Кришнамурти может разрушить вас окончательно». Когда он ее зачитывал, в его голосе послышалось привычное предупреждение. Затем, взглянув на меня, он добавил:

– Мы с тобой во всем одинаковые, кроме одного…

Он воткнул лезвие немного глубже.

– Я – везунчик, а ты нет.

Подобно острейшему самурайскому мечу, он делал разрез настолько изящно, что я даже не замечал этого. Мои вырезанные внутренности упали с глухим стуком, кровь забила фонтаном. Он был настолько же порочен, насколько порочны были мои чувства по отношению к Йогине, и он плевался ядом с такой точностью, что мне до него было далеко. Я точно так же исходил ядом, общаясь с Йогиней, я ничего не мог с этим поделать, мной рулило желание воспроизводства.

В ранних записях с ним где-то было: «Думаете, хиппи такой миролюбивый. А вы попробуйте забрать его гитару! Он вас отметелит!»

Если бы я ушел, я стал бы еще одной историей в его арсенале, а кто-нибудь другой встал бы на мое место. Приходилось постоянно помнить о том, что в его словах и поведении не было ничего личного. Он не раз сильно ссорился со своими самыми ярыми поклонниками и близкими друзьями – некоторые из них уходили и не возвращались. Но тех, кто возвращался, он встречал милой улыбкой, кроткий, как ягненок. Я знал, что области жизни, подвергавшиеся его нападениям, были у меня проблемными, и он был единственным, кто мог сказать мне это прямо в лицо без колебаний.

В тот вечер огненно-рыжие сумерки поблекли, когда свет мерцающего моря высветил узор на занавесках, висевших на окнах позади него. Свечение окутало кресло, в котором он сидел, положив руки на колени, аккуратно поставив ноги рядышком на полу и прикрыв глаза. Он не спал. Комната была наполнена удивительной совершенной тишиной. Я находился с ним в одном пространстве и у меня возникло неудержимое желание запечатлеть все, что я ощущал. Я писал и писал, но ничто не могло вместить эту тишину. Не то, не то, не то… Мраморный пол и белые стены отбрасывали мягкий свет на публику, состоявшую из пяти человек: двое на диване, двое в креслах и я, строчащий эти строчки в задней части комнаты. Мы ждали возвращения женщины из Венгрии, уехавшей в Милан за визой. Шум дороги за окном внизу смешивался со звуком прибоя и гулом электронагревателя, дующего в ноги Юджи и создающего ощущение мягкого покачивания его кресла.

На следующий день все закончилось. Пришло время уезжать.

– Мне нравится это место, – сказал он, пока мы готовились к отъезду.

Захлопали двери, стали слышны звуки застегивающихся молний на сумках – воздух наполнился ожиданием. Говорят, в прошлом он становился ужасно противным, когда приходило время отъезда. И никогда раньше он не позволял такому большому количеству людей сопровождать его.