Валерий Свешников: Свобода, овеянная ветром

© Валерий Георгиевич Свешников, 2022

ISBN 978-5-4493-8731-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эта странная история случилась давно, в раннем детстве, и потому мало что осталось в памяти. Помню только, как однажды я проснулся ночью и обнаружил у себя на груди отпечаток какого-то странного рисунка. Он походил на след, который возникает, если к коже надолго прижать ткань с вышивкой или какой-нибудь предмет.

Так, возможно, и появился этот не очень четкий рисунок, слегка напоминающий что-то вроде клетки из прутьев или проволоки, а в ней находился цветок, похожий на ромашку. Он как бы протискивался между прутьями клетки и немного возвышался над ней.

Видимо, в три-четыре года меня уже одолевало любопытство. Я стал искать на рубашке и пододеяльнике что-либо, способное оставить такой след, но ни аппликации, ни похожей вышивки нигде не нашел. Да и откуда им взяться – я ведь не девочка, чтобы на меня надевали рубашонки с вышивкой.

Помню только, что спросил об этом цветке маму, но что она ответила, как-то забылось, правда, кажется, она тоже не могла найти объяснения этой «тайной печати».

До сих пор иногда вспоминаю об этом загадочном отпечатке, и ищу в нем какие-то смыслы.

Общение взрослых с детьми отличается некоторым легкомыслием и безответственностью со стороны взрослых. Дети еще едва лепечут, но у них уже есть неприятие обмана. Одно из таких ранних «поисков правды», и даже своего рода «программное заявление» случилось со мной в два-три года.

Судя по воспоминаниям родителей, это произошло еще до войны. Моя тетя Екатерина Александровна была деланно участливой, и казалась заботливой родственницей. Так, однажды, как рассказывали родители, тетушка спросила меня перед уходом: «Что тебе принести в следующий раз?»

Все понимали, что этот вопрос задан из вежливости, и мой ответ на него ничего не значил. Предполагалось, что я забуду, о чем попросил.

Однако я, видимо, верил в справедливость! И ждал исполнения своего пожелания, когда заявил: «Пьинеси „ябика и ибки“». В переводе на человеческий язык мне хотелось яблока и рыбки.

Как часто бывает у взрослых, моя тетя забыла о своем предложении. Но я при новой встрече внимательно смотрел на руки своей родственницы в надежде, что наш уговор исполнится.

Правда, произнес только: «Ябико?» Поэтому при нашем расставании у тетушки уж не было больше ни вопросов и ни обещаний.

Удивительно то, что и до сих пор я больше всего люблю всякую рыбу, а из фруктов – яблоки. Оказывается, пищевые предпочтения человека могут проявляться довольно рано. А посему родным и родственникам стоит прислушиваться к просьбам детей – они, можно сказать, бывают программными.

Встреча с богом – событие почти невероятное при жизни человека. А посмертные путешествия души и свидание с богом – это пока не проверенные мифы. Те, кто верит в бога, почти всю жизнь к ней готовятся. Одни страшатся ее, а другие ждут.

Так уж получилось, что мне в этом деле повезло, а может, и наоборот – не повезло. Но пересудов тогда было много. Целую неделю родные ожидали от меня раскрытия некой тайны, хотя я ничего не скрывал, а говорил только правду.

В нашей семье не встречалось истовых приверженцев какой-либо веры. Самым верующим, пожалуй, считался дед – Александр Алексеевич. Дедушка выделялся глубокой внутренней верой, почти, как старообрядец.

Вообще-то, в те далекие времена все считались атеистами, хотя и вынужденно. Атеистами числились и мои родители. То есть они не ходили в церковь, но тайком пекли и святили куличи, не постились, да и не было в этом особой нужды, так как не всегда можно было достать скоромного – мяса любого вида. Большие церковные праздники, конечно, знали и помнили.

Вот и меня крестили, но тайком, на дому, приходящим священником.

В церкви я бывал изредка, главным образом, с нашими соседками. На первом этаже дома жила Маша (Красильникова) – бывшая монашенка. Вот эта женщина чаще других и водила меня на службу в праздники.

Посещение храмов в те времена обозначало пешее путешествие на окраину города на одно из кладбищ. А все потому, что в Вологде власти рьяно поспешили закрыть все городские церкви и устроили в них склады, фабрики и разные мастерские. И только на кладбищах еще действовали храмы. Поэтому ближняя от нас действующая церковь находилась довольно далеко – на Горбачевском кладбище. Вот туда, в Лазаревскую церковь, и водила меня монашенка Маша.