Рада Войцеховская - Художник, Муза и Чума души

Третьим мощным конфликтом стала травля, начатая и продолженная А. Мильчаковым, особенно слухи о любовнице. Хамер определяет это как «конфликт грязи». Он возникает, когда человек оказывается жертвой грязных слухов и сплетен, и не имеет возможности оправдать себя и восстановить справедливость. Всё то время, пока молодой литератор наслаждался победоносным триумфом своих вошедших в историю произведений, оклеветанная им, больная и по его «милости» тоже женщина боролась за свою жизнь на больничных койках. До конца жизни ей пришлось жить на таблетках, потому что груз пережитого так и остался похоронен в её душе. Такое не забывается. Незадолго до смерти она перестала пить таблетки и объяснила моей маме, что «просто очень устала».

Иначе, как «чума души», я назвать всю эту историю не могу. «Чума души» людей, которые приносят других в жертву не литературе, нет — в жертву любителям сплетен и слухов. Ради чего? Ради, как сейчас принято говорить, лайков и рейтингов.

Что бы люди ни говорили, они всегда говорят о себе, это психологический закон Отражения. Поэтому и не мог А. Мильчаков написать свои очерки и сценарии, не облив грязью художника и его Музу. Не мог Ю. Шапиро написать свою книгу, не «вспомнив» грязных обстоятельств смерти Алексея Кокорекина. И все прочие, кто радостно множат эту грязь, не могут её не множить.

Это и есть разделение на ветки реальности. Кто что множит, тот то и притягивает.

Аминь.

«Пейзаж с ёлочкой», 22 х 30,5 см, картон, масло.

Перефразируя Владимира Маяковского, могу сказать: «Если травлю устраивают, значит, это кому-нибудь нужно»…

Всё время, пока я писала эти воспоминания, фоном проходил простой, но логичный вопрос: почему вдове Алексея Кокорекина устроили травлю? Неужели А. Мильчаков своим личным желанием прославиться мог запустить несколько «уток» в пруд общественного мнения, и общественное мнение с готовностью их «проглотило»? Неужели это было просто роковое стечение обстоятельств, когда один молодой литератор запустил в определённой части общества цепную реакцию слухов и сплетен, используя низменные инстинкты толпы, и этот ком последствий покатился с горы? После того, как был дописан основной текст, я поняла, что спрашивать надо «зачем», а не «почему».

Именно «зачем», ведь начало шестидесятых — это времена, когда без разрешения соответствующих органов ни один автор «чихнуть» в прессе не мог, чтобы мгновенно из-за ближайшего угла не пожелали здоровья. И если молодого литератора не остановили после первой же публикации, значит, кому-то его произведения были нужны. Кому?

Последовательность голых фактов такова:

2 — Никто из руководства, дававшего разрешение на выезд за границу, не подозревал, что Египет является настолько опасным с точки зрения эпидемиологической обстановки местом.

3 — Поскольку инкубационный период для оспы в среднем две недели, получается, что заразиться А. Кокорекин мог сразу по приезду в Египет. Через две недели он вернулся домой, и на следующий день проявились признаки болезни.

4 — Врачи не смогли поставить правильный диагноз, списали всё на грипп и положили в общую палату в больнице. Говоря ещё яснее, поставили ложный диагноз, в результате чего А. Кокорекин скончался, а несколько человек — заразились. Причём, по воспоминаниям В. Голяховского, «осматривали больного академик Руднев и много других титулованных врачей-специалистов».

5 — Диагноз поставили совершенно случайно уже после смерти больного. В результате всего перечисленного в Москве возникла угроза эпидемии оспы.

Что удивительно, ближайшее окружение художника — жена и её родственники — не заболели оспой, несмотря на тесный с ним контакт.

6 — Чтобы предотвратить эпидемию, срочно пришлось вакцинировать тысячи людей, однако доз вакцины не хватало, срочно пришлось изготавливать новые. В условиях спешки не удалось сделать достаточно чистую сыворотку для вакцины, в результате было много осложнений от самой вакцинации. Люди были в панике.

7 — При этом никаких сообщений об оспе в печати и по радио не было, как обычно, людей держали в неведении. Поэтому по Москве гуляли слухи один другого страшней.

Налицо сплошные просчёты «партии и правительства» вкупе с отечественной медициной, взяточничество и некомпетентность врачей.

Очевидно, чтобы скрыть все совершённые просчёты и с помощью А. Мильчакова переложить всю ответственность на вдову и мифическую любовницу Кокорекина, молодому литератору позволили опубликовать его «документальную повесть» и прочие очерки и сценарии. Экзотическая версия посещения художником ритуала кремации брамина и покупку заражённого ковра тоже была на руку провинившемся инстанциям — надо же было как-то объяснить лёгкость, с которой Кокорекин заразился опасной болезнью в обычной творческой командировке.