Олег Соколов - Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

Мы долго гуляли по Эрмитажу, потом по городу. Встретились на следующий день, потом на следующий и встречались каждый день ее десятидневных каникул в Ленинграде. После нескольких дней, встреч я осмелился только нежно поцеловать ее у Инженерного замка, моего любимого здания Петербурга, где жил и погиб император Павел, и поэтому я всегда испытывал чувство глубокого уважения к этому месту. Мы гуляли и гуляли по холодному зимнему Ленинграду, тогда приличных кафе почти не было, да и денег у нас тоже почти не было. Заехали, правда, один раз ко мне днем домой, чтобы попить чаю в присутствии моей бабушки, которая, в отличие от моих родителей, не была со мной строгой. Она даже вышла погулять ненадолго, и я мог объясниться в любви моей прекрасной даме и целовать ее уже страстно.

На этом весь «эротический» элемент нашего общения и закончился. Мы обошли все музеи, сходили в театр, филармонию, а больше просто ходили по холодному городу и даже не целовались, а просто смотрели, чуть ли не часами, в глаза друг другу. И еще бесконечно беседовали на научные темы, потому что А. была просто чертовски одержима наукой…

А потом я приехал неожиданно к ней в Москву, это был вообще мой первый приезд в этот город, и зашел к ней на психологический факультет, несказанно удивив ее. И мы опять гуляли и смотрели друг на друга, а вечером я уже улетел на самолете обратно — на ночь родители меня гулять не отпускали! Для них я был еще маленький!

А потом мы приезжали друг к другу! И я приезжал в Москву уже на два-три дня. Так как в Москве мне было негде ночевать тогда, гостиницы были дороги и все заняты, я спал на вокзале, ведь домой моя любимая меня могла привести разве что для того, чтобы выпить чашку чая с ее мамой… Мои родители, узнав наконец о моем увлечении, очень смеялись, недоумевая — неужели нельзя было найти девушку в Ленинграде!

Так длилось почти три года… Но вот когда мне было уже почти 22 года, ей 20 или 21, не помню, по моему приезду в Москву оказалось так, что у нее ни мамы, ни бабушки дома не было (отец ее умер еще до нашей встречи). И вот мы остались дома наедине ночью… Были страстные ласки, было, конечно же, безумное желание… но мы были абсолютно наивны. Ни о каких презервативах мы вообще не думали, а как сделать так, чтобы не было последствий, просто не знали… Но, наверное, самое главное было то, что я смотрел на прекрасную А. как на мою невесту, и считал, что будет правильно, красиво, когда это таинство произойдет после того, как она в белом платье предстанет вместе со мной перед друзьями и родителями, и тогда, в первую брачную ночь, мы совершим это заветное деяние…

Я уехал из Москвы, в она почему-то дольше обычного не приезжала в Ленинград, и вот снова зимой, примерно через 3 месяца после нашей последней встречи, она приехала. Я встретил ее не на вокзале, так как ее обычно встречали родственники, которых я не знал. Она вышла на станции метро «Площадь мужества» какая-то не такая, чем-то очень озабоченная. Не было радостной встречи, а явная напряженность. Предчувствуя недоброе, я вошел с ней в троллейбус… мы сели на первое сидение, сразу за кабиной шофера. Все, что было до этого, не помню, но этот момент остался в деталях на всю жизнь. Разговор начался какой-то очень странный… потом она сказала, что в Москве она встретила одного человека, который ухаживал за ней, и нее возникли с ним «определенные отношения», кажется так она это охарактеризовала, не помню. Зато помню, что сердце у меня бешено заколотилось, и я, хватаясь как утопающий, за соломинку, воскликнул:

— Но это было… просто… просто…, - тут я даже не знал, как сказать, но она мне сама помогла. Опустив глаза, она тихо произнесла:

— Нет, Олег, было… все было.

Я был потрясен больше, чем если бы метеорит упал рядом со мной на скамью троллейбуса. Я онемел, а потом, сам поражаюсь своему спокойствию, так же негромко произнес:

— Дрянь.

Она опустила глаза и ничего не ответила, а я встал и тут же вышел из троллейбуса, который как раз в этот момент остановился.

Так закончилась моя большая первая любовь. Те враги, которые изображают меня как безумца, который не может контролировать свои поступки, те, кто выдумал историю с мучимой мною девушкой, пусть немного подумают об этом эпизоде. Моя невеста, которую я обожал, предала меня, но у нее хватило достоинства не обманывать меня, а просто и сразу честно признаться. В ответ я не избивал, не убивал и в оскорблении выбрал самое сдержанное, которое только можно было подобрать для этого случая.