Виктор Корж - Запас прочности

— Я видел уже не корабли, а только их форштевни. Кажется, даже заклепки видел.

— Хуже дело. — Орел берет справочник немецкого флота, листает его.

Меня прежде всего интересуют энергетические установки кораблей. Судя по шуму винтов, это не катера с быстроходными моторами.

Решили еще раз прослушать противника. Прошли в акустическую рубку, по очереди брали наушники. По секундомеру я сосчитал обороты винта одного из кораблей. И вдруг услышал характерный звук: открылась топка парового котла. Все понятно: это паровые тральщики «М-40». Смотрим справочник. Скорость у этих тральщиков такая же, как наша надводная. В лучшем случае мы сможем еще прибавить пол-узла, заклинив зубилами предохранительные клапана дизелей.

Сидим. Думаем. Могилевский постукивает карандашом по справочнику. На лбу — упрямая складка.

— Слушайте, — говорит он, — а что, если сыграть на психике немецких командиров? Предположим, вы оба командиры этих тральщиков и уже вторые сутки висите над подводной лодкой. Вдруг подводная лодка пулей выскочила из воды. Что вы будете делать?

— Полный вперед. И — на таран! — не задумываясь ответил комдив.

— А вы как сделаете? — спрашивает Могилевский меня.

— Точно так же.

— Ну тогда чудесно все должно получиться, — улыбнулся Сергей Сергеевич. — Продумайте все как следует. Мы уже вторые сутки плетемся полутораузловой скоростью. Тральщики тоже вынуждены плестись черепахой, кочегары шуруют еле-еле, лишь бы пар держать на марке. И вдруг командир увидел нас и, конечно, тотчас приказывает: «Самый полный вперед!» Машинист обязательно выполнит команду, полностью откроет маневровый клапан. Что произойдет, товарищ Корж? Это уж по вашей части.

— Сразу же посадят котел.

— Правильно. И кочегарам потребуется не менее тридцати минут, пока они поднимут пары. А мы тем временем чуть не на восемь миль отбежим. Ну как?

— Здорово! — согласился я. — Но у них есть пушки…

— Давайте еще раз все взвесим, — вступил в разговор комдив.

В борьбе мнений рождается истина. Она у нас рождалась долго и мучительно. Было много противоречивых предложений. Понадобилась помощь старпома Русина, штурмана Прибавина, минера Ососкова, командира пятой боевой части Долгополова.

Когда окончательный вариант был принят и одобрен, для подготовки отвели два часа. На это время легли на грунт.

В полночь иду в кормовые отсеки. На линии валов и у упорных подшипников трудятся комсомольцы мотористы А. Е. Вус и Б. В. Сабо. Готовят свое заведование так, как, вероятно, никогда еще не готовили, чуть не булавками проверяют каждое отверстие, которое может засориться в критический момент. Мотористы старший матрос В. А. Голубев и матрос М. И. Нарышкин прокачивают дизеля свежим маслом. Старшие мотористы коммунисты И. А. Сидоров и А. Ф. Воробьев проверяют топливную арматуру, промывают щелевые фильтры, чтобы не отказала ни одна форсунка. Снова и снова осматривает узлы деловой и расторопный командир отделения мотористов коммунист Павел Иванович Григорьев.

Общее руководство осуществляют Долгополов и его помощник Ефимов.

В последний раз инструктирую, как и что делать мотористам, электрикам, трюмным.

Возвращаюсь в центральный пост. Здесь тесно, как никогда. Кроме тех, кто расписан здесь на боевых постах, столпились в проходе двенадцать матросов. В руках автоматы, на поясах висят гранаты.

Лекпом Воробьев всем, кто в решительный момент должен выйти на мостик, дает по два куска сахара — для улучшения остроты зрения. Этот метод он проверил на себе и верит в него, как фанатик в бога.

Могилевский инструктирует вооруженных матросов и распределяет обязанности. Здесь собрались все артиллерийские расчеты и управляющие огнем. Старший лейтенант А. И. Ососков назначен управлять огнем 100-миллиметровой пушки, лейтенант Б. А. Ордынец — огнем 45-миллиметрового полуавтомата.

Настроение у всех тревожно-приподнятое, боевое.

В 1.30 командир жестом приказал всему «войску» подниматься в боевую рубку. Комдив, задержавшись на несколько секунд, сказал мне:

— Ну, Виктор Емельянович, все строго по плану!

— Ни пуха ни пера, Александр Евстафьевич!

— Иди к черту! — как положено по традиции у охотников, ласково обругал меня комдив и исчез в рубочном люке.

Ждем еще полчаса — чтобы люди в боевой рубке, где сейчас погашен свет, привыкли к темноте.

Два часа ночи.

— Коля, давай! — чуть слышно говорю я в переговорную трубу. Слежу за стрелкой тахометра. Медленно, но упорно она ползет вправо. Пора! Показываю боцману жестами, чтобы создавал дифферент на корму.