Виктор Корж - Запас прочности

Да, достанется нашим дизелям. Вызываем в центральный пост командира группы движения Ефимова, старшину мотористов А. И. Григорьева (на лодке у нас три Григорьева, причем два из них — близнецы, мы с трудом отличаем их друг от друга). Инструктируем их, как лучше организовать работу. Заставляем проверить все — от дейдвудных сальников до циркуляционных помп.

Убедившись, что все в порядке, я поднялся на мостик. Комдив беспокойно мерит его шагами.

— Ну как механизмы? — спросил он.

— Приняли все меры, чтобы обеспечить ход. Даже зарядку прекратили.

— Все на винт! Ход, и только ход!

Дизеля работают на полную мощность, а кажется, что лодка еле ползет. Движение воздуха незаметно, потому что мы идем с попутным ветром. Ночь час от часа сгущает мрак.

— Может быть, караван не выдержит двенадцатиузлового хода? — высказываю я надежду.

— На это мы не должны рассчитывать, — возражает комдив. — Противник постарается проскочить этот район под покровом ночи. Там тоже не лыком шиты, небось все рассчитали и взвесили.

Через пять часов погони на мостике появился лейтенант Редько. Доложил, что гидролокатор нащупал противника: он впереди нас чуть южнее.

Гидролокатор все четче и точнее дает направление. А шумопеленгатор на таком ходу, кроме шума собственных винтов, ничего не слышит.

— Наблюдатели, особое внимание за катерами ПЛО, — напоминает Могилевский.

Но пока море кажется безлюдным. Нигде ни силуэта, ни огонька.

Ветер усилился, и на мостик стал залетать запах солярового перегара от выхлопа дизелей, которые тяжело нагружены уже много часов подряд.

Изредка заглядывая через верхний рубочный люк в центральный пост, вижу, как к Долгополову подбегают то Ефимов, то Григорьев, оба в черных блестках машинного масла, вытирают ветошью грязные руки, оживленно жестикулируют.

— Слева десять — огонь! — докладывает старший лейтенант Воробьев.

— Где огонь? — кинулся к нему Могилевский.

— Погас. Видимо, кто-то открывал дверь. Огонь был полсекунды, товарищ командир.

— Лево десять по компасу! — корректирует курс Могилевский.

На мостик снова выбежал лейтенант Редько. Доложил, что гидролокатор обнаружил прямо по носу транспорт, а правее — второй. Видимо, так же, как вчера, конвой следует двумя кильватерными колоннами. Дистанция 20 кабельтовых. Но тщетно напрягают зрение наблюдатели. Даже в ночные восьмикратные бинокли ни командир, ни комдив ничего рассмотреть не могут.

Время тянется томительно.

В 3.40, когда небо и все вокруг начало сереть, почти все одновременно различили едва заметные бугры бесформенных очертаний. С каждой минутой расстояние медленно, но верно сокращается. Переходим из крейсерского в позиционное положение. Сопротивление воды возросло, и скорость нашего хода теперь не больше 15 узлов.

— Торпедная атака! — последовало приказание командира в центральный пост.

— Слева восемьдесят — мористее — катер ПЛО, — докладывает сигнальщик Воробьев.

Старший матрос Рыбин добавил:

— Справа сто двадцать между транспортами — катер, а мористее — миноносец или сторожевой корабль.

Всматриваюсь в силуэты, проползающие справа и слева от нас. Скоро мы пройдем всю кильватерную колонну…

Нам нужно обязательно найти танкер. Слева уже проплыли четыре силуэта, справа три, но танкера нет.

— Справа пятьдесят — танкер!

Наконец-то!

— Всем вниз! — приказывает командир.

На мостике остаются трое — А. Е. Орел, С. С. Могилевский и вахтенный офицер лейтенант Б. А. Ордынец.

— Право на борт! Стоп дизеля! Аппараты… пли!

Судорожное трехкратное вздрагивание корпуса свидетельствует, что торпеды вышли с пятисекундным интервалом.

Снизу мы видим, как яркое зарево вспыхнуло над рубочным люком. Мощный гидравлический удар грохнул по корпусу, за ним второй.

— Срочное погружение!

Через минуту волны сомкнулись над лодкой. В центральный пост спустились возбужденные Орел и Могилевский.

— На этот раз нас почему-то обнаружили еще до потопления танкера, — сказал Могилевский. — Мы видели ракеты.

— Море огня! Нас осветил танкер.

Треск продавливаемых переборок на тонущем судне отчетливо слышится по правому борту.

— Слева катера! — докладывает Бузулуков, высунувшись из рубки гидроакустики.

Мощные взрывы глубинных бомб по левому борту резко швыряют корабль.

— Боцман, ныряй на глубину семьдесят метров!

Новая серия глубинных бомб подбросила лодку чуть не до поверхности воды. Часть ламп освещения центрального поста погасла.