Владимир Дичев - Небо покоряется смелым

Итак, если бы по каким-то непредсказуемым и чрезвычайным обстоятельствам спортсмены не смогли продолжить борьбу, новые правила позволили бы жюри уже по итогам двух комплексов определить, «кто есть кто» в европейской табели о рангах. Тогда подсчет очков принес бы такие результаты. В личном зачете список участников возглавлял Смолин. Штрессенройтер проигрывал ему сто шестнадцать и шесть десятых очка, Йирмус — немногим более двухсот, а Саллер около двухсот пятидесяти очков. В командном зачете наши летчики опережали швейцарцев более чем на пятьсот очков, спортсменов ФРГ — почти на семьсот, чехословацкие пилотажники замыкали четверку сильнейших коллективов континента.

Внешне все выглядело вполне благополучно. На промежуточном финише советская команда прочно удерживала первенство, а Смолин не только не позволил западногерманскому конкуренту выйти вперед, но еще больше увеличил отрыв. Сто шестнадцать очков… Много это или мало? Виктор мог ответить на этот вопрос без колебаний: очень мало! Потому что хорошо знал: коронным номером в тактическом запаснике конкурента, несомненно, был неизвестный обязательный комплекс. На всех соревнованиях высшего ранга именно в «темном» он стабильно показывал великолепные результаты, а в 1978 году стал в этом упражнении чемпионом мира.

Разумеется, за три года Смолин вырос неизмеримо. Но ведь и мастерство соперника наверняка окрепло. Кроме того, на его стороне оставалось психологическое преимущество — оправданная многолетней практикой уверенность непревзойденного исполнителя этого упражнения. Так в сюжетной канве чемпионата завязывался кульминационный узел. И вряд ли кто-нибудь рискнул бы более или менее определенно предсказать перипетии приближающейся схватки, а тем более развязку спора двух примерно равных по силе бойцов.

Спортсмен из ФРГ не упустил свой шанс. Упражнение, ставшее известным лишь за сутки до старта, он выполнял без предполетной подготовки так уверенно и с такой четкостью, будто знал его и репетировал заранее. Сумел показать великолепный результат — три тысячи шестьсот семьдесят пять и семь десятых очка, то есть всего на семь очков ниже, чем в 1978 году, когда стал чемпионом мира в этом упражнении.

Смолин принял вызов. Он трезво оценивал соотношение сил и понимал, что пока еще уступает конкуренту в отдельных компонентах неизвестного комплекса. Однако не напрасно ведь на тренировочных сборах было отдано столько времени и сил освоению, совершенствованию техники пилотирования штопорных и других сложных фигур.

В тот памятный день, 20 августа 1981 года, Виктор летал на пределе своих возможностей. Выкладывался до конца. Боролся изо всех сил, чтобы на самом ответственном этапе дистанции подойти как можно ближе к результату соперника. Особенно тщательно старался он выполнить головокружительную композицию штопорных вращений. Боевой настрой, четкая нацеленность и напористость помогли Виктору показать все лучшее, что было в его арсенале воздушного бойца. Он добился второй суммы баллов в обязательном неизвестном упражнении. Да, почти сто сорок очков отделили чемпиона Европы в «темном» комплексе Штрессенройтера от серебряного призера Смолина.

Завершилась полуфинальная часть чемпионата. Теперь по результатам трех упражнений предстояло определить победителей в командном зачете и финалистов — в личном. Очень ровно и уверенно выступавшие Виктор Смолин, Евгений Фролов и Юргис Кайрис завоевали золотые медали чемпионов континента в командном зачете. Все три советских летчика вышли в финал. Почти пятьсот очков уступила нашему коллективу команда ФРГ. Бронзовыми призерами стали пилоты из Швейцарии.

А в личном зачете перед решающим, финальным комплексом в лидеры пробился Штрессенройтер. После его внушительной победы в третьем раунде фора Смолина растаяла. Теперь уже западногерманский летчик имел перед ним преимущество в двадцать два с половиной очка. Остальные претенденты значительно отстали от ведущего дуэта.

Для Смолина в его положении догоняющего спурт оставался единственно возможным и необходимым тактическим приемом. Специфика финального упражнения давала лидеру советской команды сравнительно небольшую, но достаточно реальную надежду на успех. Здесь он чувствовал себя куда сильнее, чем в неизвестном комплексе. Четырехминутную произвольную программу предстояло выполнить, что называется, на одном дыхании. Оригинальность сложных элементов ценилась судьями тем выше, чем ярче и непринужденнее проглядывался артистизм пилотажного почерка. Именно в этой способности не просто показать калейдоскоп технично прокрученных пассажей, а творчески интерпретировать цельную, законченную композицию и заключался потенциальный резерв Смолина. Он сумел использовать этот резерв.