Эдди Яку - Самый счастливый человек на Земле. Прекрасная жизнь выжившего в Освенциме

Мы решили, что должны им помочь, и вместе с Куртом отправились в эту больницу, где попросили встречи с девушками. Нас провели в палату, где они лежали вместе с еще одной молоденькой еврейкой, которая тоже пыталась свести счеты с жизнью. Условия, в которых они находились, были просто ужасающими – в больнице девушкам явно было не место. Я пошел к заведующему и сказал, что хочу взять всех троих под опеку, аргументировав это тем, что жилищные условия и материальные возможности вполне позволяют о них позаботиться. Но не мог не добавить, что их не следует запирать в этой ужасной больнице, где совершенно нормальный человек месяца через три сойдет с ума.

Короче говоря, мне удалось его уговорить. И все три девушки переехали к нам. Открывая перед ними дверь квартиры, я предупредил: «Не пугайтесь, что мы мужчины. Ничего плохого мы вам не сделаем. Запомните: с этого момента вы мои сестры». Пока они приходили в себя после пережитого в лагере, мы жили вместе. Я возил их в больницу на серные ванны для лечения фурункулеза, от которого страдали не только они, но и мы с Куртом и сестрой, хотя в целом состояние здоровья Хенни было лучше, чем у нас с другом. Через какое-то время самочувствие девушек улучшилось. Никакими сумасшедшими они никогда не были. Просто вернулись из ада и больше всего нуждались в доброте и участии. А не только в крове, пище и возможности поправить физическое здоровье. Все это трудно понять тем, кто не был в концлагерях. Мы с Куртом хотели вернуть их к нормальной жизни. И это удалось. Полностью восстановившись, они стали готовы к самостоятельной жизни: нашли себе и работу, и прекрасных мужей. Мы переписываемся до сих пор…

Никакими сумасшедшими они никогда не были. Просто вернулись из ада и больше всего нуждались в доброте и участии.

Когда-то я не понимал слов отца: долг тех, кому повезло больше, – помочь тем, кому повезло меньше; отдавать гораздо приятнее, чем получать. Теперь я не только понял, но и прочувствовал их на собственном опыте.

В мире всегда найдется место чуду, даже когда все кажется безнадежным. А когда чуда не происходит, ты способен сотворить его сам. Даже простым проявлением доброты ты можешь спасти человека от отчаяния и тем самым спасти его жизнь. Это и есть величайшее чудо из всех возможных…

Я не чувствовал себя в Европе как дома. Трудно было забыть, что тебя окружают люди, которые даже не попытались остановить преследования, депортации и уничтожение моего народа. Из Бельгии было депортировано двадцать пять тысяч евреев – выжили из них менее тысячи трехсот.

В Брюсселе мне иногда казалось, что я со всех сторон окружен коллаборационистами. Ведь люди, выдавшие моих родителей, вполне могли сидеть за соседним столиком в кафе и спокойно пить кофе. Евреев выдавали из ненависти, антисемитизма, страха и даже жадности. Многие еврейские семьи были убиты потому, что соседям просто приглянулись их вещи.

Однажды мы с Куртом гуляли по брюссельской рыночной площади, и вдруг я увидел такое, что вначале не поверил своим глазам. Я указал Курту на мужчину в отличном, до боли знакомом костюме.

Люди, выдавшие моих родителей, вполне могли сидеть за соседним столиком в кафе и спокойно пить кофе.

– Видишь того человека? – спросил я. – Могу поклясться, что на нем мой костюм!

– Ты шутишь, Эдди?

– Нисколько, – ответил я. – Я пойду за ним.

Мы следовали за этим человеком, пока он не повернул в уличное кафе. Я подошел к нему и сказал прямо, без обиняков, что на нем мой костюм, и спросил, где он его взял. Мужчина делано возмутился, заявив, что, видно, я сошел с ума и костюм пошит специально для него. Но я-то знал, что он лжет. Это был уникальный костюм с никерброкерами для велосипедной езды, который невозможно было спутать ни с каким другим, – мне сшили его на заказ в Лейпциге. Тогда я нашел полицейского и обратился к нему:

– Видите вон того человека в кафе? Он украл мой костюм.