Елизавета Кишкина - Из России в Китай. Путь длиною в сто лет [litres]

Приведу отрывок из дневниковых записей Инны, сохранивший детали того события.

«20 марта

Сегодня с утра в квартире было тихо. Около часа дня начал собираться наш семейный клан. Постепенно народ заполонил всю гостиную и прилегающие комнаты. Без двадцати два выехали из дома. У входа в парк уже стояли спецработники, а около Чжуншаньтана гроздьями сидели и стояли милиционеры. Нашу машину (вел Ван Сюэжань) хотели было задержать, но тут же пропустили, узнав, что едет семья покойного.

Нас провели в огромную комнату, натопленную буржуйками и сплошь заставленную креслами. Начали понемногу прибывать родственники и члены двух семей.

Первым из гостей появился зам. министра 2-го министерства машиностроения (по ядерной энергии). Потом подошел Гао Ян, он был милее, чем в прошлый раз. Нас повели осматривать зал. Тут я встретила знакомого военного из 8341 [116] Элитная часть, ведавшая охраной Чжуннаньхая, а во время «культурной революции» наводившая порядок в Пекинском институте иностранных языков. , который работал у нас на факультете. Он все такой же молодой, круглолицый и веселый. В зале стояли венки, в т. ч. от неприехавших Ян Шанкуня, Ли Вэйханя, Хэ Чангуна и др. Поставили венки и от Ван Гуанмэй и Чжу Минь. Мы еще не кончили обходить зал, как к нам подбежал Лешка [117] Русское имя Лю Хэчжуна. : “Что вы тут задерживаетесь? Вас там столько народу ищет!” Мама поторопилась обратно.

Я ее первым делом подвела к Кичжи, которого заметила, когда мы выходили из зала. И хорошо, что успела подвести, потому что тут же началась такая кутерьма, что мы бы его не отыскали, а он бы к нам не пробился. Круговерть знакомых, незнакомых и полузнакомых лиц. Постаревший, но еще бодрый Чжу Сюэфань, совсем дряхлая Шуай Мэнци с совершенно белыми волосами из-под мужской кепки, вдовы Хэ Луна и Ло Жунхуаня, тепло подошедшие к маме… Я, слава Богу, догадалась встать поближе к дверям как опознавательный знак и препровождать к маме тех, кто хотел подойти к ней. Подвела под руку совсем дряхлого Кибальчика; Лобов, тоже совершенно седой, подошел сам. Ильчан [118] Третья дочь Бурхана. подвела старенького Бурхана. Наконец я увидела над головами оживленное лицо Лю Юаня, который кивал мне и показывал куда-то вниз, очевидно, на свою маму [119] Ван Гуанмэй, жена Лю Шаоци. .

Я непроизвольно рванулась к ней, и она приняла меня в свои объятия. В эту минуту я почувствовала настоящее волнение: как-никак наши обе семьи столько ждали светлого дня, теперь наш час пришел, и их уже недалеко.

Тут меня подозвал Чжэн Байкэ [120] Начальник Управления политических кадров Орготдела ЦК КПК. и велел найти маму, т. к. ее хотели видеть руководители. Я прошла вместе с ней в соседнее фойе. Наши ловкие репортеры Хэпин и Вова протиснулись следом. Мы обошли весь круг, пожимая руки всем подряд. Потом мама примостилась у двери. Пэн Чжэнь завел с ней разговор о том, как ее здоровье, как она устроена, сказал пару теплых слов о папе, в т. ч. о том, что он проделал важную работу по комментированию “Избранных произведений Мао Цзэдуна”. В это время появились Ляля и Леша. А вскоре у крыльца появился лимузин, из которого вышел Дэн в военной форме. Для него был оставлен пустой диван на главном месте. Дэн расписался в книге посетителей и прошел туда. Мы не знали, что нам делать. Тут Ван Чжэнь шепнул Хэпину: “Пусть она пройдет поздоровается с тов. Дэном”. Мы с Лялей пошли за мамой. Кто-то из Орготдела поспешил представить: “Это тов. Ли Ша”. На что Дэн без особого выражения в лице ответил:

“Мы раньше встречались”. Ху и Бо [121] Ху Яобан и Бо Ибо. , здороваясь с мамой, улыбнулись как старые знакомые. Потом, уже в зале, пожимая маме руку, Ху спросил, как ее здоровье. Я ответила, что мама еще работает. “О, еще работает!” – заметил он. А Кан Кэцин на глазах у всего зала тепло обняла маму, меня и Лялю».

Траурный митинг проходил по отработанной схеме. Председательствовал Пэн Чжэнь, а некролог, одобренный ЦК, зачитал Ван Чжэнь, один из самых активных зачинателей реабилитации старых партийцев. По команде председательствующего после троекратного поклона портрету Ли Лисаня все потянулись цепочкой ко мне и прочим родственникам, чтобы пожать руки. Вот, пожалуй, и все. А затем мы с символической урной и портретом Ли Лисаня направились с автокортежем на революционное кладбище Бабаошань.

Перед этим на домашнем собрании мы долго обсуждали, что поместить в урну. Сошлись на том, что положили туда личную резную печать Ли Лисаня и очки, которые нам вернули после его смерти. Так эта урна, покрытая партийным знаменем, и стоит в колумбарии Бабаошаня в стеклянном шкафчике.