Татьяна Перцева - Асфальт в горошек

В 1968 году папа организовал научную экспедицию в Англию и во Францию. Тут уже ехать всем табором не получалось, и он взял с собой только хорошего фотографа из Москвы. Уже там, в Москве, прямо за пару дней до отъезда обнаружилось, что из-за какой-то бюрократии поездка срывается и нужно срочно перевести валюту из Узбекистана в Москву. Опять, к кому он мог обратиться? К жене. Мама немедленно поехала домой к сотруднику Госплана, от которого зависел вопрос (время на решение вопроса пришлось на выходные), и на мамино счастье дверь ей открыла его жена — мамина студентка! Пошла буря возгласов, удивленных ахов и охов, объяснений, и вопрос решился положительно. Через пару лет этот молодой сотрудник Госплана скоропостижно умер, и перед смертью попросил маму позаботиться о его семье, где росло четверо детей. Папа взял Шарофат-опу на работу под свое крыло, берег ее и опекал, а когда ее дети подросли, она уже защитила кандидатскую диссертацию и перешла преподавать в вуз.

Поездка в Англию и во Францию оказалась крайне плодотворной, папа работал в фондах Британского музея, в Бодлианской библиотеке Оксфорда и др., а в Париже — в Национальной библиотеке. В Париже произошел интересный случай. Папе ответили отказом на просьбу осмотреть фонды, пришлось пойти к директору, где папа в сердцах сказал:

— Мы в далеком Узбекистане читаем, изучаем творчество французских писателей, а вы не разрешаете нам даже взглянуть на достояние наших предков!

На что директор спросил:

— Что значит «изучаем творчество французских писателей»?

— Ну, например, я защитил кандидатскую диссертацию по творчеству Проспера Мериме, а моя жена даже написала книгу о творчестве Стендаля…

— Погодите, как называется книга и как имя автора?

— «Люсьен Левен» Стендаля», а автор моя жена, Сулейманова.

Директор вызвал секретаря и что-то шепнул ей, а через пять минут она занесла на подносике мамину книгу! Директор весь расцвел и сказал:

— Для вас открыты все наши фонды!

По возвращении папа рассказал эту историю и даже поблагодарил маму, что и тут она пришла ему на выручку. А материалы, собранные в ходе этой поездки, стали основой нескольких красочных альбомов, которые папа выпустил в свет. Это миниатюры к Бабур-Намэ и подборка миниатюр к произведениям Навои, факсимильное издание «Илк девон» Алишера Навои (Ранний диван).

Танечка, получается, что пишу про папу, но писать про маму без него невозможно, она была его тенью, и вся ее жизнь была настолько крепко связана с ним, что все ее течение, причины и следствия тоже завязаны на папе.

С 1967 года мама стала работать с Музее литературы имени Алишера Навои, на базе которого в 1979 году был создан институт рукописей. Это была мечта и детище папы, он потратил очень много сил и здоровья, чтобы был создан этот институт, но поработать в нем ему не довелось, в 1979 году его не стало. Мама довела до конца все папины проекты и воплотила в жизнь его идеи, издала альбомы, которые оставались в папиных замыслах. Это миниатюры к произведениям Низами, миниатюры к произведениям Дехлеви, альбомы эти печатались за рубежом и были высочайшего полиграфического качества, она участвовала в издании 20-томного собрания сочинений Алишера Навои и делала много другое, о чем я и не знаю. В 1978 году вышла ее монография «Шекспир в Узбекистане».

Завершив папины дела и исполнив перед ним свой долг, мама взялась за свою любимую тему — влияние литературы и культуры Востока на западную литературу и культуру.

В 1989 году она защитила докторскую диссертацию. Позже она написала фундаментальный труд и издала его. Книга называлась «Восток — Запад». Эта книга издавалась дважды, на русском и узбекском языках. В 2005 году мама оставила работу и ушла на пенсию.

16 ноября 2011 года ее не стало. Тогда я написала тебе: «Она была без преувеличения Прекрасной Дамой. Я тоже ничего себе, но во мне нет

многого, что было в ней. Она не давала спуску ни в чем: ни себе, ни

другим. Я никогда не видела, чтобы она сидела ссутулившись, или чтобы

у нее была оторвана пуговица, или чтобы у нее был неопрятный носовой

платок, не говоря уж о том, чтоб она была без платочка, при этом платочки были только пастельных тонов, без цветочков и строгие, идеально отглаженные. Она не умела носить платки и носила только шляпы, никогда не носила шлепанцы, а только туфельки 36 размера на

каблучке, даже после перелома шейки бедра. Размер одежды всю жизнь

был неизменный — 46. И она никогда не носила украшений, вернее золота, после семидесятых иногда носила бусы. И вся одежда была светлых тонов, никакого черного, синего или коричневого. Любимая газета — «Литературка», любимый журнал «Иностранная литература». Работала активно и плодотворно с двенадцати лет, начав с искоренения безграмотности, и до восьмидесяти с лишним. К несчастью, я не похожа на маму, но не сильно жалею об этом. Просто я тебе пишу, какая она была. Жаль, что ты не узнала ее, вы бы понравились друг другу…»