Владимир Соколов - Я ничего не придумал

Однажды у шлагбаума стоял на посту старший сержант Митька Бабухин, радиомастер. Это был смешной толстощёкий парень, маленького роста, восемнадцати лет от роду. Ещё в Тапиау он прославился тем, что в ответ на замечание незнакомого капитана в авиационных погонах: «Почему не приветствуете офицера?», гордо ответил: «Броня фанеру не приветствует», за что и угодил на городскую гауптвахту. Так вут, Митька стоял у шлагбаума с автоматом на шее, когда к нему приблизился незнакомый трофейный «Мерседес» в сопровождении «джипа» с военными. Из машины высунул голову капитан и закричал: «Открывай, не видишь, что генерал едет!» «Не вижу», — отвечал Митька. Капитан (это был адъютант генерала) выскочил из машины и попытался открыть шлагбаум. Митька повис на шлагбауме животом, и у капитана ничего не вышло. Из машины вылез человек в штанах с красными лампасами и генеральскими погонами, но и это не произвело на Митьку никакого впечатления. Он выполнял инструкцию. Конфликт был прекращён прибежавшим начальником караула. Дрожавшим от волнения голосом он представился генералу Чернобаю и велел Бабухину открыть шлагбаум. Митьку на время отстранили от шлагбаума, чтобы не раздражать генерала на обратном пути. Никаких последствий для Бабухина этот инцидент не имел.

Без дела солдат может начать безобразничать. Поэтому после создания генеральской дорожки мы занялись подметанием леса берёзовыми вениками. Выкладывали на земле, очищенной от сухих листьев и опавшей хвои, клумбочки с изображениями пятиконечной звезды и различных орденов. Материалом для этих произведений искусства служили разноцветные камни и обломки кирпича.

Однако не надо думать, что мы только трудились. Много времени мы проводили у реки — купались, загорали. Появилась своеобразная форма оплаты труда: сделал работу — отдыхай оставшуюся часть дня. Помню, нам с Серёгиным поручили сделать стол для проведения занятий. Начальство предполагало, что на это нам потребуется не менее половины дня, и охотно согласилось на вышеуказанные условия оплаты. Оказалось, что ушлый Серёгин присмотрел в лесу готовый стол, принадлежащий другой части. Мы украли этот стол, раскачав и выдернув из земли ножки-столбики. Установив стол в указанном месте, мы доложили изумленному начальству о выполнении задания и пошли на речку.

На берегу реки стихийно возник рынок, куда женщины из окрестных деревень приносили на продажу молочные продукты, яйца, овощи, фрукты и, конечно, самогон. Расплачивались либо деньгами, либо «трофеями», привезёнными из Германии. Это могли быть отрезы ткани, женские туфли и прочие вещи. Так что можно было не только искупаться, но также выпить, закусить, а потом и вздремнуть в тени под дубом.

Всё было чудесно, пока не начали проявлять себя, скрывавшиеся в лесах бандеровцы. Наших офицеров отпускали по воскресеньям в Ровно для развлечений. Многие из них обзавелись там подружками. Среди офицеров был командир танка лейтенант Заливной. Однажды он отправился в Ровно и не вернулся в полк ни вечером, ни утром следующего дня. Из городской комендатуры Ровно командиру полка поступила телефонограмма о том, что лейтенант Заливной ранен и находится в госпитале. Командир полка с несколькими офицерами отправился в Ровно в госпиталь. И вот что выяснилось со слов самого Заливного.

Однажды он возвращался вечером из Ровно. Его обогнал и остановился «Виллис» с офицерами. «Товарищ лейтенант, садитесь в машину, мы вас подвезём». Когда он сел в машину ему скрутили руки за спиной, надели на глаза повязку и пригрозили пристрелить, если он попытается сбежать. Ехали долго. Его привезли в лесной лагерь бандеровцев, сняли повязку с глаз и привели в штаб. Там его допросили и предложили, поскольку он украинец, работать на ОУН — Организацию украинских националистов, которую возглавлял Степан Бандера. Чтобы сохранить жизнь, лейтенант подписал бумагу о согласии сотрудничать с ОУН. Его предупредили, что если он сообщит о случившемся в НКВД, то это станет им известно (у них, якобы, везде есть свои люди) и он будет казнён. То же самое ожидает его, если он попытается уклониться от «работы» и не будет выходить на связь. С повязкой на глазах его вывезли на знакомую дорогу и отпустили.

Напуганный и запутавшийся лейтенант вернулся в полк и никому ничего не рассказал. Пропустив два воскресенья, он к третьему воскресенью осмелел и поехал в Ровно, чтобы навестить свою подругу. Перед тем, как лечь в постель, он снял ремень с пистолетом и положил его на стул рядом с кроватью. «Подруга» попросила разрешения посмотреть пистолет. Он разрешил. Она разрядила всю обойму ему в живот и скрылась. Соседи слышали выстрелы, но до утра боялись выйти из своих комнат, а утром сообщили о случившемся в комендатуру. Лейтенант Заливной умер в тот же день.