Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

«…От всего сердца поздравляю Вас с главным праздником нашей истории, с Великим Октябрем, который послал поколение двадцатых годов в дорогу дальнюю, дальнюю. Вы намного моложе меня. Октябрь для Вас — легенда, книга. А я видел, как вышибали юнкеров из Хамовнических казарм. На старости лет все это отчетливо стоит перед глазами…»

«…Только вчера вернулся из путешествия в Кишинев и Одессу и нашел на столе Ваш конверт, прочел Ваши новые вещи, которые Вы правильно называете миниатюрами.

Вот что пришло мне в голову. Только, чур, условимся: примите сказанное как совет старого писателя (или поэта — все равно). Совет рабочий, мастеровой — большей ценности в нем не ищите.

Пора Вам, как говорится, менять лошадей! Пора заново начать труднейшее в мире дело — искусство выражения себя в словах родного языка, в ритме, в образах. Никаких миниатюр! Никаких отрывков, никаких набросков, которые претендуют только на то, чтобы остаться набросками.

Вы должны ( должны — слышите?) писать книгу. Какую? Это трудно подсказать другому человеку. Нелегко и самому этому «другому» (то есть Вам самой) предвидеть, какая она будет, эта книга. Наверное, по жанру повесть (до романа Вы не доросли). По содержанию — нескольких, так или иначе связанных между собой персонажей: людей Вашего поколения. Но судьбы у всех свои. Не надо заботиться о стройном и законченном сюжете. Не надо искусственно сводить концы с концами.

Но совершенно необходимо: с самого начала заинтересовать читателя изображенными ( выдуманными Вами) действующими лицами. Как это сделать — великий секрет писателя. Но пусть Вас ничего не пугает. Если Вы поверите, что выдуманное Вами — правда, если Вам хватит памяти и воображения для такого связанного рассказа — дело выгорит.

Память и воображение работают, так сказать, спаренной бригадой. Два лучших союзника и помощника писателя — память и воображение. Память подсказывает, воображение справляется с этим сырьем по своей державной воле. Вы можете возразить: «Вы — поэт, я — прозаик, мы разные, на разных языках говорим, на разных планетах живем».

Ан нет!

Выдумка, вымысел чего-то, никогда не бывшего в жизни, Но истинного, — это обязательно для каждого пишущего человека. Предвижу все трудности, которые Вам помешают или могут мешать и тормозить Вашу работу. Но они есть у каждого из нас. Важно только одно: не робеть. Вы сами не заметите, как начнет крутиться волшебное колесо Вашей прялки.

Петры, Лены, Саши и Лизы сами начнут действовать, как только Вы толкнете их к выходу на сцену Вашей грязной, черновой рукописи. Дайте им волю!

Я совсем не боюсь ошарашить Вас своим предложением. Только, ради бога, ничего не бойтесь. Изводите безжалостно бумагу и чернила. Сочиняйте лишние варианты, черкайте все, что взбредет в голову, жените и разводите жен и мужей, убивайте кого вздумается, вводите в структуру повести детектив, уголовщину, а то и ведьм с чертями, грязные перебранки коммунальных квартир, сплетни и вообще всю невообразимую путаницу жизни в трижды, семижды прекрасном и некрасивом обличье.

Убежден в том, что мой проект увлечет Вас. Мне очень хочется подбить Вас на такой неожиданный поворот в Вашей творческой судьбе. Поверьте, что он благодетелен. Он освежит Вас хотя бы тем, что до сей поры был Вам чужд и казался чем-то «неподходящим». От всего сердца желаю Вам успеха!

Ваш Антокольский».

Так мною была написана повесть «Преодоление одиночества».

Откуда у Антокольского в его преклонном возрасте, горьких утратах, тяжелых болезнях оставалось столько душевных сил для тех, кто начинал трудную работу писателя? Отдать, поддержать, помочь казалось целью его жизни. Но ведь было же у него самого творчество писателя и поэта, обширная общественная деятельность гражданина. Почти шесть десятилетий, не смолкая, звучал в нашей поэзии страстный голос Антокольского!

Павла Григорьевича давно уже нет среди нас. Но живут его книги, живут его ученики, все те, кому подарил он при жизни хотя бы частичку своей необыкновенной, чудесной души и кто с благодарностью и благоговением помнит его, одержимого любовью к поэзии, слову, людям.

Натан Борисович Рудерман, сын тульского врача, приобщился к журналистике рано — еще в школьные годы посылал заметки в «Коммунар». В 1931—1932 годах стал рабкором щекинской газеты «Московская кочегарка» в Подмосковном угольном бассейне. Сразу же проявил себя как очеркист, хотя в первые годы был романтиком и порой писал вычурно.