Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

С уважением

Ваш Павел Т.».

«Прежде всего давайте не будем прокладывать столь четкую грань — здоровые и больные. Все мы люди и людьми должны оставаться даже в беде. Хотя, конечно, возможности у тех и других разные. Не станем делить на больных и здоровых также корчагинцев. В первые дни войны мой старший брат ушел добровольцем на фронт, захватив фотографию матери и книгу «Как закалялась сталь». Это были корчагинцы сороковых.

Когда Валентину Терешкову попросили после полета в космос назвать любимую книгу, она ответила: «Как закалялась сталь». Это корчагинцы нашего времени.

Шахтер Владислав Титов совершил подвиг: бросился под высокое напряжение — почти на верную смерть! — во имя спасения своих товарищей в шахте при аварии. Он потерял обе руки и спустя несколько лет (что это были за годы!) непрерывного подвига написал свою первую повесть «Всем смертям назло» карандашом, зажатым в зубах. Теперь Владислав Титов — профессиональный писатель. Он одолел не только свою судьбу, он помог своей книгой одолеть судьбу многим, и мы называем его гордым словом «корчагинец». Все это подвиги, и совершили их люди, сильные духом.

Ты пишешь, дорогой Павел, что «ничего выдающегося не совершил». Не всем совершать выдающееся. Не все — больные или здоровые — становятся писателями или космонавтами. Есть еще другие, многие, очень нужные профессии, и ими занимаются обыкновенные люди, некоторые из них, кстати, становятся, например, Героями Социалистического Труда. Мне думается, истинная ценность человека — его нужность другим людям. Масштабы этой нужности могут быть очень разными. Даже если ты по-настоящему нужен одному-единственному человеку — пусть это будет любимая женщина, — это уже счастье. Ты же вопреки «земному притяжению» невзгод и болезней, навсегда приковавших тебя к постели, нашел свое, нужное людям, полезное в нашем богатом и добром обществе место. И дело конечно же не в том, что твоя профессия скромная. Дело в том, что «наперекор болям и неподвижности» ты живешь «как все». Ты не стал знаменитым. Но, как сказал Горький, «в жизни всегда есть место подвигам». Ты день за днем, год за годом, побеждая боль, страдания, неподвижность, тоску по простым, недоступным тебе человеческим радостям, живешь и выполняешь свои скромные обязанности. Не озлобился. Не ожесточился. Сохранил чистоту души, терпение, мужество, способность любить. Наверное, твоя жизнь — это тоже подвиг. Подвиг во имя самой Жизни.

С приветом

Ирина Триус».

Иногда на вопросы одних я находила ответы в письмах других.

Почти одновременно получила я два письма — от юношей, больных с самого детства. Один писал, что он очень одинок, что у него никогда не было ни друзей, ни товарищей: «В детстве мальчишки только смеялись надо мной». Другой в своем письме рассказывал: «Ребята с большой охотой приходили ко мне играть в шахматы, в шашки, слушали рассказы, вычитанные мною из книг, и платили мне своей искренней дружбой. Прошли годы, но дружба наша не прервалась. Они по-прежнему приходят ко мне и делятся своими радостями и горестями».

Два человека — две судьбы, внешне одинаковые, а по существу разные. Почему? Разные люди рядом с ними? Ну а сам человек, как он себя ведет, оказавшись в беде? Все чаще задавала я себе этот вопрос, читая такие письма. Конечно, речь идет не о той беде, что обрушивается неожиданно, как шквал, сметая все на пути. Или, по крайней мере, не о первых минутах, днях, неделях — тут уж, быть может, и не до размышлений. Но ведь бывает, беда сопутствует человеку долго, иногда целую жизнь. С такой бедой хочешь не хочешь, а надо свыкнуться, примириться. И при всем этом жить. Жить не как-нибудь, а Человеком!

Ответ на этот вопрос я нашла в письме Гали С. Она рассказала, что тоже болеет с самого детства и что до последнего времени чувствовала себя очень одинокой. Правда, прикрепил к ней райком комсомола шефов-комсомольцев, но они приходили нечасто — у них работа, учеба и еще много разных дел и забот. Галя, которая всегда была свободна, жила в постоянном ожидании очередного визита и обижалась на то, что ребята уделяют ей мало внимания. «Я все время ждала от них чего-то, ждала, чтобы они каждый раз приносили мне радость. А они приходили (всегда с гостинцами, конечно) и не знали, чем и как меня развлечь. Боялись пошутить лишний раз, боялись засмеяться — ведь они постоянно чувствовали себя рядом с больным, несчастным человеком, которому положено выражать сочувствие. Потом я подумала: а почему я все время жду, что вот ко мне придут, принесут мне радость и для меня что-нибудь сделают? А может быть, попробовать самой кое-что сделать для других?» И Галя, как могла, добралась на костылях до райкома. «Ребята, — сказала она, — скучно мне сидеть все время без дела. Дайте какую-нибудь работу, ну хотя бы что-нибудь переписать!»