Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

И тут я услышал смех, это дух Бориса Карлоффа смеялся над нами. Мне потребовалось три часа, чтобы погрузить сейф в машину, и мы повернули обратно в Лос—Анжелес. Подобрали Бум—Бума в ближайшем баре и вернулись как раз к началу последнего фильма из ретроспективы Карлоффа, который назывался You’ll Find Out.

У меня ушла неделя, работая тайком, чтобы владелец дома ничего не заподозрил, чтобы вернуть сейф на место и восстановить деревянный пол. Я запер помещение молельни на замок и забыл про их существование.

Последний раз я видел Принцесс на моём выступлении в Рокси в Голливуде. Затем она исчезла. Слышал, рассказывают, она была похищена своим собственным отцом, богатым плантатором. Её забрали прямо с улицы, угрожая пистолетом, прямо перед Виски, и больше её никто никогда не видел. В газетах я прочёл большую статью о ней в связи с чёрной магией.

Её теория о связи деятельности Чарльза Менсона с Белым альбомом Битлз оказалась верна, это выяснилось в ходе судебного разбирательства. Но как оказалось, всё дело в одном из её ухажёров, сценаристе, кому удалось присутствовать на конференции по поводу убийств, совершённых Менсоном, устроенной Лос—Анжелесской полицией. Он видел это сообщение о Белом альбоме, написанное мелом на доске в комнате заседаний Паркер—Центра полиции Лос—Анжелеса, и рассказал её об этом. В это время он работал над документальном фильме о «Семье». Злоупотребление LSD — вот истинная причина, побуждающая к действиям как Принцесс, так и Менсона.

Без гроша в кармане. Живу на одном из холмов Голливуда и отхожу от раннего успеха Новых Animals. Два года провёл лунатиком. Купил дом. Пара любимых автомобилей. Старый Э. В. Б. — ловкач. Живу со своей женщиной, зовут Каролиной, и кое–что появляется на дне корзины, когда она выходит на охоту со своими психоделическими подушками. Так, занимаясь уличной торговлей от дома к дому в районе Беверли—Хиллз, ей встретились два парня, и сказали, что они заинтересованы во мне. Ну, я и пошёл на встречу с ними.

Моих новых импресарио все знали как Близнецов—Золотая-Пыль, Стив Голд и Джерри Голдштейн. На пластинках всех их подопечных стоял небольшой штампик: «Очередной Голд–н–Голдштейн Хэппенинг». Такая вот фишка звукозаписывающего отдела Юнайтед—Артистс, они же приклеили к ним этикетку Близнецы—Золотая-Пыль. Они — эссенция голливудского ширпотреба. Оба — евреи и оба приехали с Восточного Побережья. С очень разными характерами и взглядами на жизнь, но когда собираются вместе, они безжалостны и норовисты. Голова с двумя ртами.

Причина, по которой я связался с ними, понять жизнеспособен ли проект «Эрик Бёрдон и Война». Сделка заключалась в том, что я отдаю им свой талант, а они мне — пинок под зад, чтобы продвинуть меня вперёд как артиста. Eric Burdon and War — дитя, рождённое в голове Стива Голда. Когда впервые его я встретил, он продавал поп–постеры вместе со своим партнёром Джерри Голдштейном, который стал продюсером ребят. Скоро наша контора переехала на бульвар Сансет. После многих часов тяжёлой, изнурительной работы и выматывающих репетиций в рамках одного года мы создали конкурентно–способный соул–ансамбль. В MGM произошла мощная реорганизация, и мы стали первыми, кто дал им золотые пластинку и сорокопятку.

Ленни Брюс вдохнул душу в бывшего аудитора и комика–разговорника, Голда, и тот уже никогда не возвращался к пройденному. Несмотря на то, что он был остёр умом и скор на словцо, он каким–то образом умудрился провалиться на театральном поприще. Никогда не говори себе «всё кончено»! Он превратил свой кабинет в арену для прокладывания собственного пути в индустрию звукозаписи, считая жадность здоровым инстинктом. Он внёс анархию в деловые круги, а затем и террор, используя все возможности «Холлиблуда», в конечном счёте, неся страх, паранойю и манию величия во всё, в чём участвовал. Много раз мне приходилось чувствовать, что я чужой в Far Out, но у них было нечто, что я хотел иметь… поэтому я и затусовался с ними.

Они, поманив меня золотой морковкой, заковали в цепи. Они обещали, что я приму участие в документалке о Джими Хендриксе. У кинокомпаний было своё мнение на этот счёт. Мы записали кое–какой материал. И снова я был совсем рядом с чем–то стоящим. Но, конечно же, хотя это и отняло у меня массу времени, неимоверное количество денег и здоровья, выяснилось, что прав у них на этот фильм могло и не быть. Не было их, оказывается, с самого начала. Они продали весь записанный материал, ни слова мне об этом не сказав, другим кинематографистам, снимающим фильм на ту же тему.