Кати Этчингем - Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

— Это обычная процедура? — спросила я.

— Нет. Честно говоря, им не следовало этого делать, но они не хотели провести весь день, заполняя разные формы. Мы уверили их, что отвезём тело в Департамент Несчастных Случаев. Но никто из нас не знал, что это был Джими Хендрикс, пока мы не прочли о его смерти в вечерних газетах.

Что обычно делает полиция, если они обнаруживают мёртвое тело — они сообщают в Департамент Несчастных Случаев. Но для них это был всего лишь ещё один мёртвый наркоман в Ноттинг–Хилле. Будь Джими в отеле Камберленд, где его знали все, история была бы другой.

Рассказ Рэга почти полностью противоречил всему, о чём рассказывала Моника. Она сказала, что сопровождала Джими до больницы. Рэг утверждает, что в квартире никого не было, тем более никого не могло быть ни в машине, ни в больнице и что Джими был уже мёртв, когда они приехали по вызову. Нам положительно необходимо был другой санитар скорой. То же ли он расскажет или память Рэга заволокли облака времени. К сожалению, Рэг только помнил, что в тот день его напарник заболел и на выезде он работал с другим. Он помнил только то, что звали его как–то необычно, вроде Суал.

Ди снова позвонила в архив и спросила, не работал ли у них кто–нибудь с именем Суал. Человек, на другом конце провода сразу перешёл к делу:

— Сейчас, я только взгляну в мои записи, — произнёс он, — здесь есть человек с похожим именем. Его фамилия Суау.

На запрос, отправленный в адресное бюро, ответили, что в Лондоне проживает только один человек с такой фамилией, но он является отцом того человека, которого мы ищем. Я позвонила ему.

«Мой сын сейчас живёт в Ашби де ля Зуш, — сказал голос в трубке, — я дам вам его номер, позвоните ему.»

Ди позвонила ему, а я весь разговор слушала по второму телефону. Она задала несколько вопросов, те же, что мы задавали Рэгу. Его ответы были вточь как у него. Он подтвердил рассказ своего партнёра полностью. В конце беседы Ди произнесла:

— А вы не помните блондинку, которая там была? У неё длинные, серебристо–светлые волосы и немецкий акцент.

Последовала продолжительная пауза и затем он сказал:

— Даже телефон не звонил. И не помню, чтобы там кто–нибудь был.

Теперь мы убедились, что версия Моники, из каких–то соображений скорректирована в её пользу, и мы поняли, что нам нужно всем собраться и обсудить, прежде чем связаться с её адвокатами. Миф об обстоятельствах смерти Джими, такой привычный за все эти двадцать лет, и проникший во все издания и энциклопедии, испарился. И узел начал постепенно распутываться перед нашими глазами.

Следующий шаг, который мы предприняли, это был поиск тех двоих полицейских, который доказал всю трудность нашего начинания. Со временем мы выяснили, что один из них, ныне видный политический деятель в Эйлисбери, уже давал интервью рок–журналистам о том утре в Ноттинг–Хилле. Мы сели на поезд, и его рассказ был как две капли воды таким же: Джими был мёртв уже в отеле. Да, он был не один, но не помнит имя напарника.

Патологоанатома Дональда Тира, который делал вскрытие, уже не было в живых, и нам пришлось разговаривать с его коллегой. Доктор Руфус Кромтон, декан кафедры судебной медицины медицинского училища Св.Георга работал с профессором Тиром. Мы показали ему копию отчёта вскрытия и он сказал, что, по его мнению, Джими был мёртв.

— Он умер от большого количества таблеток снотворного, — заверил он нас. — Совершенно очевидно, что рвота и вдыхание рвотных масс только приблизили смерть. Печень была так увеличена, что вообще странно, как он ещё жил. Он не мог дышать, потому что лёгкие были наполнены жидкостью. Что заставило вас думать, что он проглотил 9 таблеток?

— Девушка, которая была с ним, она рассказала нам, — объяснили мы.

— Ну, — сказал доктор и вид у него был очень смущённый, — я бы сказал, что вам и пяти таблеток было бы много, но если хотите, я могу уточнить у специалиста, какая доза может убить.

Ди сообщила мне, что специалист сказал ей, что наверняка никогда нельзя на это ответить. В одном случае может хватить и четырёх, а в другом и девяти не хватит.

Снова картина полностью поменялась. Вместо проглоченной безответственной рок–звездой горсти таблеток снотворного, которую жадные журналисты обсасывали все эти годы, оказалось, он мог умереть и от нескольких штук. Моника сказала, что это снотворное очень слабое. Если это верно, то он мог взять четыре–пять, чтобы только заснуть.

Я перечитала автобиографию Эрика Бёрдона, особенно то место, где он описывает события того утра. Ронни Мани дала мне экземпляр книги, когда я навестила её однажды. Он писал, что Джими играл с ними джем в клубе у Ронни Скотта на Фрит–Стрит тем вечером, накануне смерти — не факт, это могло быть и несколькими днями ранее. Эрик пишет далее, что Моника звонила ему и его девушке Алвинии ранним утром и сообщила, что Джими так обкурился, что она не может его разбудить. Эрик посоветовал дать Джими горячего кофе и побить по щекам и отправился обратно спать. Только он задремал, опять зазвонил телефон под ухом, и опять звонила Моника и он сказал ей, что надо вызвать скорую. Она запротестовала, так как в квартире были наркотики. Он приказал ей избавиться от них, и сразу звонить в скорую. Он сказал, что сам приедет так скоро, как сможет, Алвиния собралась ехать с ним. Он написал, что они с Алвинией приехали, как раз как уехала скорая. И что Алвиния и Моника обе ревели. Я позвонила Эрику, и попросила рассказать подробнее, записывая разговор, так чтобы я смогла проиграть его для Ди.