Кати Этчингем - Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

Это были её последние слова.

На кладбище мы сохранили тайну её возраста.

В течение нашего расследования Ди показала мне копию рукописи, написанной Моникой и отосланной ею одному американскому писателю, в которой описывалась её «жизнь» с Джими. Мы предположили, что она надеется найти издателя, как это сделали Мич и Ноэл. В рукописи было сказано, что Джими предупреждал её избегать меня, потому что я мошенница и лгунья и я украла все его вещи. Вся рукопись написана по–английски, но с использованием немецкой грамматики, и конструкции предложений вызывали улыбку. Она была полна фантастических и таинственных несуразиц. В одном месте она написала, что Джими как–то ей сказал, что Эл вовсе не его отец. Нелепая идея.

Я подумала, вряд ли она сможет найти приличного издателя. И несмотря на то, что неприятно видеть такую ложь ни о чёрных, ни о белых, я была готова пустить этому ход. Я не знала, что она возобновила обвинения в мой адрес при разговоре с Тони Брауном, который как раз в этот момент готовил к изданию ещё одну книгу о Джими.

Я не могла предположить, как много людей повторяют за ней эту чушь. В то время я не понимала, зачем ей всё это, но постепенно до меня дошло. Она просто хотела дискредитировать меня. И на моих костях воздвигнуть себе памятник, как величайшей любви Джими и невесте.

Из журнальных статей я узнала, что она уже цитирует меня, ту первую встречу с нами в Илинге, которую она записала на плёнку. Она выдала за своё, всё то, что я ей рассказывала о привязанностях Джими. Я не могла сама остановить этот поток и снова отправилась к своим адвокатам.

Её линия защиты, заключалась в том, что никакую рукопись она не писала и обвиняет американского писателя (которому она послала её), даже несмотря на очевидность её плохого английского. Её адвокаты предложили замять конфликт и отозвать иск из суда. Они принесли мне извинения и дали понять, что Моника впредь не будет распускать грязные слухи обо мне, и предложили возместить мне моральный ущерб в размере 1 тысячи фунтов.

Однако у Моники оказалось в запасе ещё несколько рукописей. По крайней мере шесть разных её опусов и осенью 1995 года она предложила Блумсберри издать книгу под названием The Inner World of Jimi Hendrix, в которой она официально заявила, что они с Джими были помолвлены (она даже отца Хендрикса якобы в этом уверила, но позже он утверждал, что фактически ничего не знает о личной жизни своего сына, после того как он покинул дом, ещё подростком уйдя в армию).

Я узнала об этой книге от репортёра Би–Би–Си Мартина Шенкльмана, делающего радиопередачу In the Wink of an Eye, о последних днях Джими Хендрикса. Мартин позвонил мне за несколько месяцев до этого и спросил, не буду ли я так любезна, дать ему интервью. Он уже разговаривал с Моникой и хотел бы знать мой взгляд на происходившее в те дни. Должна сказать, что ко всему, о чём я рассказала ему, он отнёсся с большим подозрением, полагая наверное, что главной моей целью было отомстить Монике, сочиняя истории дискредитирующие её. Я передала ему телефоны всех тех, кого мы с Ди нашли, что бы он мог сам услышать из их уст обстоятельства смерти Джими. Спустя несколько дней он вернулся и поблагодарил за телефоны и возмущённо сообщил, что не понимает, к чему Моника «ткала эти фантастические узоры». Он взял у них интервью для передачи и они в точности повторили всё, что рассказали нам тогда. Вряд ли с этого момента Моника найдёт, кто бы ей поверил, не считая, конечно, тех маниакально–ограниченных поклонников Хендрикса, которые уверовали в её фантастические сказки о сверхъестественных способностях Джими.

— Вы уже видели книгу, которую написала Моника? — спросил он меня в одну из самых последних встреч.

— Что за книга?

— Она опубликовала автобиографию. Вам следует почитать, что она пишет о вас на последних страницах.

— О, — сердце моё замерло, — если можно, пришлите мне факсом эти страницы.

— О, нет, — рассмеялся он, — я не собираюсь посылать их вам факсом.

— Почему?

— Потому, что я не хочу тиражировать то, что она пишет о вас, можно я лучше прочту? Но посылать вам их — нет.

Он прочитал её раздражённые пассажи до последней строчки. В основном Моника говорила о том, что я лгала следователю и обвинения, выдвинутые мною в её адрес, необоснованны и её правота доказана во всех мелочах проведённым расследованием. В этот раз я рассердилась не на шутку и, позвонив в рок–магазин, в котором, как мне рассказали, прошла презентация этой книги (и назвали её медвежьим говном), спросила, не осталось ли у них экземпляра для меня. Они любезно согласились эти проблемные страницы прислать мне факсом. Я прочла их и снова была потрясена, но решила не предпринимать никаких действий. Полнейшая бессмыслица, нестоящая внимания, ничего более отвратительного я не читала. Полагаю, никто не воспримет их всерьёз: каждому ясно, что это бессвязные мысли сумасшедшей женщины и что всё это скоро само рассосётся.