протоиерей Александр Горский - Дневник

Июня 19. Вчера разсказывал о. Ректор, что Владыка в беседе о разсуждениях между прочим выразил ему мысль о недостатке у нас сочинений духовных. Ученые духовные наши, – говорил он, – ничего не пишут. – Да и как и писать? Что ни будет написано со старанием раскрыть новую сторону в предмете, – все это покажется ересью. Вот наприм., ересь: мысль о развитии догмата, т. е. нельзя сказать, чтобы догмат оставался одним и тем же в сущности своей, не прибавляясь, не уменьшаясь в своем содержании, впоследствии становился в умах яснее, определенее от особенных обстоятельств, которые побуждали христиан заниматься более этим догматом, прежде принятым только посредством чувства. Как же смотреть на христианскую догматику? Ужели она всегда была одна и та же и по количеству объясненных истин, и по определенности этих истин? Когда разсматривается догмат, как мысль Божественная, он един и неизменен, сам в себе полон, ясен, определен. Но когда разсматривается догмат как мысль Божественная, усвоенная или еще усвояемая умом человеческим, то его внешняя массивность необходимо с течением времени возрастает. Он прилагается к различным отношениям человека, встречается с теми или другими мыслями его и, соприкасаясь, объясняет их и сам объясняется; противоречия, возражения выводят его из спокойного состояния, заставляют раскрывать свою Божественную энергию. Иногда века, народы его не понимают, отвергают; наконец он берет верх. Правда он не был побежден и тогда, когда ложь над ним торжествовала: по крайней мере люди не так думали. Новые открытия ума человеческого в области истины, постепенно возрастающая опытность его, – прибавляют ему новую ясность. В чем прежде можно было еще сомневаться, то теперь было уже несомненным, дельно решенным. Таким образом каждый догмат имеет свою сферу, которая с течением времени возрастает, теснее и теснее соприкасается с прочими частями догматики христианской и с другими началами, лежащими в уме человеческом; все это сростается, воплощается в одно тело, оживляется одним духом; вся область ума от того просветляется; все науки, чем более которая соприкосновенна догматике, от того выигрывают в точности, положительности; с течением времени все более и более становится возможною полная, строгая система знания. Вот ход развития догмата, вот жизнь его! Это звезда небесная. Для неопытного и невооруженного глаза эта звезда была небольшею светящеюся точкою. Чем более он потом всматривался в нее, дольше стал наблюдать ее, более употребил нужных к тому пособий, тем яснее стала для него необычайная огромность этой точки (он ошибался прежде); он стал различать на этой точке различные особенности; потом он дознал ее отношение к прочим ее окружающим: эти разнообразные звезды стали для него одною правильною системою. Догматы – то же самое.

5 Марта. Начало исправления – самоиспытание: в себе же пришед . Конечно и этому началу предшествует еще начало действия всемощной благодати Господа Иисуса: по крайней мере первое обнаружение ее в человеке есть усилие остановить человека на несколько времени на самом себе, чтобы дать ему поболее ознакомиться с собою. Ныне день покаяния, или приготовления ко св. Приобщению. При изследовании самого себя по сему случаю, мне представился во всей важности последствий для нравственной жизни недостаток во мне самоиспытания, равно как объяснились некоторые важнейшие стороны моего нравственного поведения, требующие постоянного внимания: это 1) недостаток молитвы и вообще живого обращения с Богом. Мысль о Боге часто встречается в голове, редко в сердце. 2) Недостаток благопокорной преданности Господу. 3) Гордость и самомечтательность, – а в унижении – уныние. 4) Нелюбовное обращение с любящими меня. 5) Суетная любознательность. 6) Недостаток надлежащей ревности в исправлении обязанностей звания. 7) Неуменье распоряжаться своим достоянием. Господи, ты отверзаешь очи мои, чтобы видеть мне грехи мои. Подай же силу и очистить от них душу мою, и изгладь их из сердца, и возрасти в нем семена добродетелей, им противоположных. Сотвори, чтобы каждый последующий день приносил мне новые успехи в покорении себе страстей, действующих в душе моей, и наделял меня мужеством и опытностию к дальнейшей борьбе с ними. Как я слаб, как способен поддаваться всякому малейшему внушению врага. Останови меня, подкрепи, Господи, не дай погибнуть навсегда. Един Ты мог ходить по волнам, как по суху. Из нас и Петры утопают.