Никоим образом не хочу обидеть дятла, правда, говорят, что от стука у них быстро изнашиваются мозги – тогда они и влетают в помещение, чтобы проткнуть клювом полковника.
Бес ли это или ангел-хранитель?
«– Но интересно, на какой же я тогда широте и долготе?
Сказать по правде, она понятия не имела, о том, что такое широта и долгота, но ей очень нравились эти слова. Они звучали так важно и внушительно» (Л. Кэрролл).
У Гашека в «Швейке» есть дивная сцена, когда полковник водит указкой по рель-ефной карте и вдруг она упирается в бугорок. «Was ist das?» – «Das ist katzendrek, herr oberst», – ответил шефу молодой лейтенант.
Как мудр Набоков: «К счастью, закона никакого нет – зубная боль проигрывает битву, дождливый денек отменяет намеченный мятеж, – все зыбко, все от случая…»
Сын советского контрразведчика жил получше маленького лорда Фаунтлероя («Когда грум вывел красавицу-лошадь, круто сгибавшую свою темную глянцевитую шею… Фаунтлерой был в восторге, садясь на пони первый раз в своей жизни. Конюх Уилкинс стал водить лошадь под уздцы взад и вперед перед окнами библиотеки»). На лошадях, правда, не катался, зато разъезжал в открытом бежевом «ауди» не с конюхом, а с солдатом – шофером, однажды слишком по-барски открыл дверцу, и она оторвалась, пришлось сменить «ауди» на «опель-капитан», «ауди» тут же выбросили на свалку: трофейный парк был переполнен.
Как мне казалось.
Между прочим, в годы пенсионных странствий я взял машину и добрался до деревни Шабли, Франция, где мы с женой и отметили мой день рожденья. Вокруг в пабах торговали шабли, и напиток был прекраснее, чем у нас в Мытищах.
Поэт Хомяков умирал, лежал в постели вытянувшийся, сосредоточенный. Вошел сосед: – Что с вами? – Да ничего особенного, приходится умирать…
В бумагах остались лишь обрывки их нонконформистских мыслей: «У хорошего друга должна быть красивая сестренка» (Костров). «Вам, крестьянам, не понять прелестей городской жизни» (Нифонтов в речи в подшефном колхозе). «Рубите лес и стройте дачи!» (Петухов). «Если поднатужимся, то к лету коммунизм построим» (Кобзарь). Иных уж нет, а те далече…
Гриша Голуб, с которым мы крепко подружились, личность необыкновенная: танкист, прошедший всю войну, израненный и много переживший, сотрудник ГРУ, а потом разведки КГБ. Но из органов его вычистили (еврейское происхождение), и он мужественно менял работу – от директора мебельного магазина до работника райкома партии и функционера минкультуры, потом банкира. Но и старость не миловала: погибла дочь, блестящая актриса Марина Голуб… И вот и Гриша тихо почил… Вечный ему покой!
Юноше, обдумывающему житье, думающему, делать жизнь с кого, скажу не задумываясь: «Делай ее с товарища Дзержинского!» (В. Маяковский).
«Женщина – это всего лишь женщина, а хорошая сигара – это курево!»
И что б ни говорили о баре «Пикадилли», но это славный бар (А. Вертинский).
Той самой Марии Стюарт, которой сука Елизавета, любившая джин и авантюриста Рэли, отрубила голову.
Старика Бонда кагэбисты в Москве научили пить водку с перцем, внушив дураку, что перчинки, оседая, утаскивают с собою сивушные масла.
И входит айне кляйне нахт мужик,
внося мордоворот в косоворотке.
Кафе. Бульвар. Подруга на плече.
Луна, что твой генсек в параличе.
Иосиф Бродский
Особенно заинтриговала меня «Сексуальная жизнь в Англии» доктора Ливана Блоха. Чего стоит описание жизни Эммы Гамильтон: служанка, в двенадцать лет прочитавшая все аморальные романы, любовница какого-то прокуренного капитана, которой она стала ради получения работы ее родственником. Потрясающая красавица, любовница, а потом жена сэра Уильяма Гамильтона, британского посла в Неаполе, в танцах доводившего до обморока молодых женщин (ему было всего лишь семьдесят). Наконец, бурный роман с адмиралом Нельсоном. Его письмо: «Ты можешь не опасаться ни одной женщины в мире, кроме тебя никто ничего не значит, для меня ты – все: я никого не могу сравнить с моей Эммой…», его преждевременная смерть. Далее падение леди Гамильтон, разврат, долговая тюрьма и смерть от цирроза печени. Разве все это не имело отношения к оперативной работе?
Читать дальше