Михаил Любимов: И ад следовал за ним: Приключения

С детских лет я кропал стишки и даже создал роман из морской жизни, который рьяно и безуспешно пробивал в “Пионерскую правду”. Работа во внешней разведке до 1980 года не предполагала совместимости вербовок и хорея, но уход из окопов невидимого фронта счастливо наложился на союз с прекрасной Татьяной Любимовой, чей огнь души подвигнул меня на новую жизнь и бросил в литературу. Не без борьбы и страданий. Засел за роман, писал горячо и вдохновенно. “И ад следовал за ним” волею звезд появился в 1990 году в тогда суперпопулярном “Огоньке” и вывел автора из глухой секретности в относительную известность. Таня мужественно поддерживала меня, вдохновляла и, главное, не мешала, честь ей и хвала за это! До сих пор в ушах звучит стрекотание пишущей машинки, ноздри ласкают запахи щей и жареных кабачков, глаз радуют белые цветы яблонь за окном. Так что я прожил две жизни: одну в разведке (без Тани), другую – в писательстве (с Таней). Посему Тане-Танечке-Танюше и только ей с любовью посвящаю сей труд.

Москва, Тверской бульвар, 23,

Михаилу ЛЮБИМОВУ, эсквайру.

Дорогой сэр,

Памятуя наши плодотворные дискуссии о сокращении разведывательной деятельности противостоящих блоков, я рискнул прибегнуть к Вашей помощи по одному весьма щепетильному вопросу Месяц назад, когда я покидал рыбный ресторан “Скоте”, ко мне подошел человек, заявивший, что знает меня по телевизионным выступлениям (говорил он на добром ирландском языке), сунул в руки пакет и удалился, бросив на прощание “Уилки просил опубликовать это”.

Помните ли Вы шумный процесс над австралийцем Алексом Уилки, обвиненным не только в шпионаже, но и в убийстве? Называя эту фамилию, я допускаю натяжку, ибо Уилки жил и по фальшивым паспортам, используя еще массу разных фамилий.

Вернувшись к себе на Стенхоуп-террас, где, если Вы помните, мы провели немало приятных бесед за чашкой чая, я достал в библиотеке подборку старых номеров “Таймс” и внимательно перечитал весь процесс.

Алекс Уилки обвинялся в работе на советскую разведку, что он категорически отрицал, как и свое якобы русское происхождение. Держался он спокойно, смело, даже дерзко. Свидетельские показания оказались недостаточно убедительными, более того, у меня сложилось впечатление, что британские спецслужбы не были заинтересованы в раздувании всего дела, а даже пытались его замять. Основная часть процесса проходила за закрытыми дверьми. По слухам, значительная доля обвинений строилась на весьма драматических материалах, предоставленных американской разведкой.

Что касается загадочного убийства так и не опознанного лица, то Алекс Уилки сам признал свою вину, которую, правда, невозможно было отрицать, поскольку полиция схватила его на месте преступления. В итоге по решению суда он получил тридцать лет тюрьмы.

Связавшись со своими друзьями из секретной службы, я узнал, что незнакомец, подстерегший меня у “Скотса”, является уголовником, недавно освобожденным из тюрьмы, через которого Уилки передал пакет с рукописью, опасаясь ее экспроприации. Страхи его были напрасны, поскольку тюремные власти по устойчивой британской традиции всячески поощряют литературные экзерсисы, учитывая их исключительно целебное терапевтическое воздействие на заключенных.

Недавно в “Таймс” я прочитал очередную статью о жизни Уилки в тюрьме. Ведет он себя примерно, пользуется авторитетом у заключенных и по-прежнему отрицает свое русское происхождение. Мои друзья добавили, что он много читает, делает выписки (тюремным библиотекам Англии могут позавидовать многие оазисы культуры Европы) и считает свой литературный труд забавной игрой, которая завершит его бурную жизнь.