Александр Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 3

Да, она очень требовательна к знаниям и дисциплине, что не всегда нравится ученикам, но уроки химии можно назвать одними из самых интересных. Многие ученики нашего класса постоянно занимались в химическом кружке и сидели по вечерам час, два, три в дымном и пахнущем какой-то особой смесью запахов классе среди пробирок, спиртовок, штативов и банок с веществами. Анастасия Николаевна придумывала самые неожиданные и интересные занятия, никто не вспоминал о времени, все с азартом и шумом проводили опыты. К нам приходили ученики всех старших классов.

Когда на классных собраниях после долгих и жарких споров у кого-нибудь вдруг рождалась блестящая идея, Анастасия Николаевна вместе с нами возбужденно обсуждала её со всех сторон и, зажигаясь, радостно хлопала в ладоши. Потом мы вместе начинали претворять её в жизнь. Так было с подготовкой сатирических концертов и разговором о будущей профессии.

На воскресниках наша учительница всегда была с нами. Надев домашнее платье и цветную косынку, она становилась в шумный «конвейер» и передавала поленья дров или убирала мусор со школьного двора. В такие часы мы были с ней на равных правах и ничуть не стеснялись её присутствия.

Вы представили её? Живую, оптимистичную среди своих учеников.

Она умеет видеть в людях хорошее и ценить это. Недаром и в этих случаях она берётся за перо, чтобы рассказать людям ещё об одном хорошем человеке, живущем среди нас. И именно поэтому она имеет право быть требовательной. Тот, кто сам не предан делу, чья совесть нечиста, не может требовать от других честности, деятельности, активности. Тот промолчит.

Анастасия Николаевна — депутат районного Совета депутатов трудящихся, и люди часто обращаются к ней, потому что знают: дело не кончится пустыми разговорами. И в этом — уважение к принципиальности, к деятельности учительницы. Уверена, требовательность к человеку от чистого сердца, рано или поздно находит признание людей.

Анастасия Николаевна — преподаватель. Выступает ли она на собрании, появляется ли её заметка в газете — ученики видят пример коммунистической принципиальности, внимательной оценки людей, учатся жить. Это хорошо, когда в школе есть такие учителя».

Подписана статья Л. Бересневой. Люда Береснева с золотой медалью окончила нашу среднюю школу, год работала в редакции, затем поступила в Казанский химико-технологический институт. После окончания его была направлена в Казанский научно-исследовательский институт. Позднее она попросила у меня рекомендательное письмо для вступления в партию.

Я рада, что имя моё мои ученики всегда связывали с партией. И если сами вступали в неё, при первой же встрече, прежде всего, сообщали мне об этом.

Нет, отец, не носила я просто ярлык члена партии, я была им, этим членом и честно выполняла свой долг коммуниста.

В семье нас, детей, было трое. Кроме меня были ещё два брата. Оба они пошли по той же дороге, что и отец (мама была честным, простым человеком, однако без партийной убежденности), но не смогли выдержать трудностей её и сломились. Сломились потому, что не было у них ни знаний, ни Ленинской партийной закалки, которая приобретается в борьбе, ни целеустремлённости.

Вместе с письмом-завещанием отца я бережно храню и стихотворение младшего брата Сергея, написанное им на смерть отца. Как высоко и он ценил нашего отца, если смог написать такое стихотворение!

Папе на смерть

Отец скончался скоропостижно в апреле 1948 года. Он был сердечник. Пришел после работы домой, сел на кровать поиграть с внучкой и… повалился. Бросились к нему, а он уже мертв.

Я пыталась как-то показать стихотворение теперешнему Сергею, но он не захотел, не только прочесть его, но даже посмотреть. Инстинктивно избегает он всего, что могло бы напомнить ему о временах своей юности, когда в нём жили лучшие человеческие качества и лучшие устремления. Всё исчезает сейчас в нём, пораженном алкогольным недугом. Остаётся одна бездумная тяга к алкогольному опьянению, одно стремление — забыться. Уберегла бы и его я, думаю, как уберегла мужа и детей, от такого недуга, живи бы брат рядом со мной, но он был далеко.