Мод Жульен - Рассказ дочери [18 лет я была узницей своего отца] [litres]

Но проблема церкви в том, что она не может мириться с существованием Посвященных, независимых от ее власти. Взглянем на историю катаров, истинных Носителей Света, которых истребляли тупые католики. Катары, будучи Посвященными, могут перерождаться. Из жизни в жизнь они совершенствуются и аккумулируют ценное знание. Церковь явно боялась их силы, но не преуспела в искоренении катаров. Их орден выжил, уйдя в подполье.

Поскольку бараны не способны осознать значимость серьезной идеи, церковь кормит их сенсациями: больше их ничто не интересует.

То же относится и к ордену тамплиеров. Все они – сверхчеловеки. Вся их организация основана на секретности – почему они и не были на самом деле истреблены вопреки утверждениям учебников истории. Они просто ушли в подполье и до сих пор существуют и незаметно действуют. Мой отец – тому доказательство. Если я буду усердно следовать его учению, то тоже стану тамплиером и получу доступ к тайнам Вселенной.

Когда отец говорит о Существах Света, он настаивает, чтобы я не отводила от него глаз, даже не моргала. Глубоко внутри меня срабатывает тревожная сирена, и я втайне сопротивляюсь тому, что он говорит. Но какая-то часть меня не может не слушать эти странные и удивительные истории.

Такие как история Ноя, истинно великого Посвященного, которую Библия трактует неверно. Ной был ясновидящим, он мог распознавать Существ Света, как в человекообразной, так и в животной форме. Он свел их вместе в Ковчеге, зная, что все творение будет уничтожено, поскольку оно испорчено ненасытной жаждой богатства. Ной пожертвовал собой: как и мой отец, он удалился от мира, чтобы присматривать за своими протеже, дабы жизнь на земле могла начаться заново после потопа.

В глубине души я восхищаюсь Ноем. Я восхищаюсь Изидой, вдовой Осириса и матерью всех масонов. Меня иногда вызывают в бильярдную, чтобы рассказать о Гермесе Трисмегисте. «Гермес Трижды Величайший» – так называет его отец. Тихий голосок внутри меня цинично хмыкает: «Опять это число три!» Но я на самом деле благоговею при виде огромной книги, которую отец раскрывает передо мной.

В нижней части титульной страницы я вижу слова: «Дидье и компания, книготорговцы и издатели». Значит, мой отец написал эту чудесную книгу! Я должна прочесть ряд довольно туманных пассажей и погладить определенные страницы, совершая круговые движения по часовой стрелке (ну вот, опять!). Его низкий голос проникает прямо в мою голову, говоря, что в этой книге содержатся все ключи к истинной мудрости. К великой алхимии. К пониманию Вселенной. Знание, содержащееся на этих страницах, перейдет в мой разум. Я должна принять его; я должна раскрыть свой ум.

После этих уроков я ухожу расстроенная и встревоженная. Потом отец заставляет меня рассказывать наизусть тайные коды, которые помогут мне впоследствии узнавать масонов: если я услышу, как кто-то говорит «идет дождь», я должна ответить: «Я не умею ни читать, ни писать, знаю лишь буквы, дай мне первую букву, а я дам тебе вторую». Если кто-то пожмет мне руку особым образом, я должна сказать: «Мне семь лет». Эти уроки я нахожу волнующими: они означают, что когда-нибудь я отсюда выберусь и встречусь с другими людьми. В основном, конечно, с Посвященными, но и они лучше, чем ничего.

Мне задано читать «За гранью добра и зла» Ницше. Ницше – важный философ, и отец убежден, что он «поможет мне превзойти себя». Мне понравилась книга «Так говорил Заратустра», которую я читала в девять лет. Мне ошеломили слова «Бог умер» и очаровали разговоры с животными. Я не всегда схватывала смысл предложений, но наслаждалась тем, как они звучали, например: «Я люблю человечество». Ницше часто пишет «я люблю».

Это слово, которое никогда не используется в нашем доме, просачивается в мое сознание, как теплый мед. Даже слово «сверхчеловек» имеет не тот жесткий, резкий звук, слетая с уст Заратустры, как тогда, когда его произносит мой отец.

Я рада, что мне предстоит прочесть еще одну книгу Ницше. Я говорю себе, что эту наверняка пойму лучше. Но не тут-то было. Отец думает, что я прекрасно поняла смысл прочитанного. Он рассказывает мне историю Натана Леопольда и Ричарда Лёба, двух молодых американцев, завороженных концепцией сверхчеловека, который настолько хорошо владеет своими эмоциями, что способен совершить идеальное преступление.

Леопольд и Лёб хотели доказать собственное превосходство, убив четырнадцатилетнего мальчика. Но это преступление было далеким от совершенства, поскольку один из них был слаб. Вскоре их арестовали, и весь мир, затаив дыхание, следил за судом над ними. Отец с восхищением говорит о Леопольде, «истинном ученике Ницше», рассматривавшем убийство как акт, полный смысла, который позволит ему стать сверхчеловеком. Напротив, к Лёбу – «последователю», а следовательно, «чудовищу» – он не питает ничего, кроме презрения. Доказательством этого является то, что Леопольд менялся и развивался в те годы, которые провел в заключении, и теперь живет свободным и продолжает стремиться к свету, в то время как Лёб был убит в тюрьме.