Елена Михайлик - Незаконная комета. Варлам Шаламов - опыт медленного чтения

Впрочем, встретить там Ивана Денисовича Шухова было бы затруднительно, поскольку с созданием сети особых лагерей МВД (Постановление Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 г. № 416–159 (Свободная мысль XXI. 2001. № 1. С. 104–105; ГУЛАГ 2000: 135)) б ольшая часть политических заключенных была изъята из системы исправительно-трудовых лагерей.

См., например, докладную записку Пашинина и Кривоногова В. М. Молотову и Н. А. Вознесенскому, написанную в 1939 году: «Во время проверки мы убедились, что, несмотря на мировое значение Куйбышевского строительства, ГУЛАГ НКВД не обеспечил ему должного внимания и руководства и не контролирует, как следует, самый ход строительных работ» (Заключенные 2008: 182). Или письмо министра электростанций Д. Г. Жимерина Л. П. Берии от 7 июня 1949 г.: «Постановлением Совета Министров Союза ССР от 8 октября 1946 г. за № 2266–942сс „О передаче Волгостроя МВД Министерству электростанций“ Министерство внутренних дел было обязано закрепить за Волгостроем рабочую силу лагеря ИТК Волголага до конца строительства. За последнее время рядом распоряжений Министерства внутренних дел СССР со строительства Волгострой снимается большое количество заключенных I категории для перевода в другие организации» (Там же: 44).

Бушинов Михаил Григорьевич, 1885 года рождения, арестован 6 декабря 1937 года, расстрелян (Ватлин 2004: 220).

См., например: Сталинградская эпопея. Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ. М., 2000.

Известия. 1931. № 69 (4276). 11 марта. С. 3.

Местная цензура Карелии жаловалась в Москву, что «Бело-Балтийский комбинат НКВД, подчиняющийся непосредственно Главному Управлению Трудово-Исправительных лагерей НКВД СССР, имеет в Медвежьегорске собственную типографию и печатает в ней 6 газет и ряд других изданий, распространяемых вне лагерей», а в изданиях этих наблюдается «идейно-политическая невыдержанность и разглашение гостайны», публикуются сведения о количестве «трудпоселенцев» и заключенных, причем в заметках, написанных ими самими, «говорится о вшивости в лагерных бараках, искажающее (так! – Е. М .) действительность положения…» (Блюм 2000: 18).

Хотя, видимо, не озаботился установить имя автора, поскольку в ранних изданиях «Архипелага…» фамилия Иды Авербах склоняется как мужская.

Впрочем, нельзя не заметить, что со временем областью государственной тайны оказалось и само существование цензуры – и первым пострадавшим стал непосредственно руководитель Главлита Н. Г. Садчиков. В 1943 году он написал и издал книгу «Цензура в дни Отечественной войны», предназначенную для использования в органах цензуры. Тираж книги был отозван и уничтожен. Публикацию признали вредной. Причиной послужило то обстоятельство, что книга констатировала существование в СССР самого института цензуры (см.: Блюм 2000: 18).

Л. Сараскина описывает происходившее в редакции «Нового мира» в день выхода «Ивана Денисовича» следующим образом: «Вечером Твардовскому доложили, что в редакции бедлам: идут паломники, требуют адрес автора, плачут, благодарят. Софья Ханаановна Минц, секретарь главного редактора, отражает натиск журналистов и звонки – с радио и телевидения, из посольств и издательств, даже из Верховного суда: узнав имя и отчество автора, звонщик ликует: „Он проходил по нашей картотеке! мы его реабилитировали! он – наш крестник!“» (Сараскина 2008: 498).

Замысел «Архипелага…» появился существенно раньше, но Солженицына останавливала нехватка материала: «…Я еще до „Ивана Денисовича“ задумал „Архипелаг“, я чувствовал, что нужна такая систематическая вещь, общий план всего того, что было, и во времени, как это произошло. Но моего личного опыта, сколько я ни расспрашивал о лагерях, все судьбы, все эпизоды, все истории, и опыта моих товарищей было мало для такой вещи. А когда напечатался „Иван Денисович“, то со всей России как взорвались письма ко мне, и в письмах люди писали, что они пережили, что у кого было. Или настаивали встретиться со мной и рассказать, и я стал встречаться. Все просили меня, автора первой лагерной повести, писать еще, еще, описать весь этот лагерный мир. Они не знали моего замысла и не знали, сколько у меня уже написано, но несли и несли мне недостающий материал. Вот так и составились показания 227 свидетелей этих» (Солженицын 1996: 98).