Карел Рихтер - Его звали Отакар

Личный состав чехословацкой части удалось убедить в том, что и участие в боях на фронте одного батальона, хотя он, конечно, и не сможет повлиять на ход войны и не поколеблет гитлеровский режим, тем не менее будет иметь огромное значение. Все советские представители постоянно говорят: скоро поедете на фронт, будете сражаться вместе с Красной Армией. После таких заявлений настроение бойцов сразу улучшается, растет их энтузиазм, но проходит время, — а результата никакого. Программа обучения личного состава завершена, а приказа к следованию на фронт все нет. Почему же их тут держат, в чем причина? Поедут ли они вообще на фронт? Может, все это одни только слова?

Газеты сообщали о тяжелых боях в междуречье Дона и Волги, на дальних подступах к Сталинграду. Среди солдат стали раздаваться голоса, что теперь бы самое время идти на фронт. Именно об этом разговорились офицеры перед столовой в обеденный перерыв.

— Представьте себе, — взволнованно жестикулирует надпоручик Коваржик, — снова появились слухи, что мы будто бы поедем куда-то на Средний Восток. Что обстановка-де на советско-германском фронте ухудшилась и не исключена возможность, что немцы дойдут до Волги! Поймать бы эту сволочь, которая распространяет подобную болтовню!

— Это потому, что мы слишком долго здесь сидим, — проворчал Ярош и сложил руки на груди. — Почему мы не едем на фронт? Бойцы хорошо подготовлены, батальон полностью укомплектован, так чего же мы ждем?

— Очевидно, ждем, когда русские дадут нам оружие, — предположил смуглый поручик Седлачек, взъерошивая блестящие от пота черные волосы.

— Конечно, дадут. А почему бы им не дать? — вступил в разговор поручик Франк. — Но сначала они должны убедиться, пойдем ли мы вообще на фронт. Ведь вооружить нашу часть дело нешуточное, и советскому командованию далеко не безразлично, как используется сделанное с таким трудом оружие.

— И чем только занимается наша военная миссия! — раздраженно бросил поручик Рытирж.

— Все это не так просто, ребята, — отозвался Ломский. — Командир уже обращался по инстанции, настойчиво просил… Существует мнение, что один батальон на таком огромном фронте ничего не значит, что он, в конце концов, может быть весь уничтожен в одном бою…

— Так что же нам тогда ждать, пока нас соберется дивизия? — взорвался Ярош. — Уж лучше тогда вообще отказаться от участия в войне. — Его левая рука резко опустилась вниз.

— Подожди, Ота, не кипятись, — успокаивает его Ломский. — Мы все хотим на фронт, тут мы едины. — Он огляделся. Все согласно кивали головами. — Бойцы также рвутся на фронт. Но русские сами вряд ли пригласят нас на фронт. Они научены горьким опытом с андерсовцами…

— Они ждут, когда мы сами заявим об этом, — перебил его обычно деликатный, худой поручик Шмольдас.

В это время из штаба батальона во двор вышел подполковник Свобода.

— Что так бурно обсуждаете, панове? — Все стали по, стойке «смирно». — Что за собрание? Я могу принять в нем участие? — спросил он с легкой иронией.

— Мы говорим о том, — стал объяснять ему Ломский, — как нам побыстрее попасть на фронт. Все солдаты и командиры хотят этого.

— Прямо под Сталинград, — выпалил Ярош, — там сейчас труднее всего.

— Ота верно говорит, — вставил Шмольдас. — Истинные друзья познаются в беде…

— Пусть советские люди видят, что мы надежные союзники, — добавил Коваржик.

А потом офицеры заговорили все вместе, перебивая друг друга:

— Мы должны доказать, что чехословацкие бойцы умеют воевать…

— Даже умирать за родину!

— Мы представляем весь народ!

— …стереть позор Мюнхена.

— Пусть нам дадут оружие…

Подполковник показал рукой на дверь столовой:

— Об этом мы можем спокойно поговорить за столом, не так ли, ребята? — С этими словами он направился к двери столовой.

Подполковник Свобода бдительно следил за настроением солдат и офицеров. Ему хорошо было известно о брожении в подразделениях, о растущем нетерпении. Разговор с офицерами окончательно убедил его в том, что нужно что-то предпринимать. Инициатива должна исходить из наших рядов. Если по неизвестным причинам бездействует наша военная миссия, то придется взять это дело в свои руки. Мы пошлем письмо непосредственно Верховному Главнокомандующему Иосифу Виссарионовичу Сталину. Нельзя же допустить того, чтобы бойцы почувствовали себя лишними людьми. Они уже не хотят больше сидеть в тылу. Они хотят сражаться, и не символически, а по-настоящему. Это были плоды агитационной и воспитательной работы коммунистов, которым приходилось действовать в полулегальных условиях.