Уильям Рихтер: Очи черные

Печатается с разрешения издательства Razorbill, a division of Penguin Young Readers Group, a member of PenguinGroup (USA) Inc. и литературного агентства Andrew Nurnberg

© William Richter, 2012

© О. Михайлова, перевод на русский язык, 2012

© ООО «Издательство Астрель», 2013

Валентина проснулась и увидела Марию Ивановну, склонившуюся над ее кроватью и слегка сжимающую ее плечо.

– Тише, деточка, – проговорила Мария Ивановна еле слышным шепотом, и Валентина ощутила запах сладкого чая. – Пойдем.

Валентина сонно улыбнулась и тихонько выскользнула из-под одеяла, стараясь не разбудить других детей скрипом своей кровати. Мария Ивановна помогла Валентине надеть халат и тапочки, и они вместе тихо вышли из комнаты. Рука об руку они шли по коридору главного здания; слабый утренний свет, холодный и серый, едва проникал в высокие окна. Они прошли мимо низкой полки, на которой стояли в ряд глиняные горшочки – в каждом по одному цветку, на каждом от руки написано имя: Аня, Миша, Стася, Юра…

Все еще спали – даже Дарья, повариха, – и от необычности этого уединенного путешествия у Валентины сосало под ложечкой. Они добрались до конца северного коридора, где жила Мария Ивановна, и вместе вошли в теплую комнату, наполненную ароматом блинов, брусничного варенья и, самое удивительное, горячего шоколада. У плиты уже был накрыт маленький столик.

– Садись, Валя, – сказала воспитательница.

Валентина села за стол, а Мария Ивановна подала блины, положила на них сметану и налила своей гостье полную чашку горячего шоколада. Валентина с нетерпением ждала, когда Мария Ивановна сама сядет за стол.

– Вот и хорошо, – сказала воспитательница, занимая свое место за скромным столом. – Ешь.

Валентина жадно набросилась на еду, заедая каждый кусочек блина большой ложкой варенья и запивая глотком горячего шоколада.

Она завтракала так с Марией Ивановной уже шестой или седьмой раз, это всегда было неожиданностью, и, насколько она знала, другие дети такой чести не удостаивались. На этот раз, как и всегда, они молчали, Мария Ивановна с одобрением наблюдала за тем, с каким аппетитом Валентина ест, а потом убрала со стола грязную посуду.

Обычно после этого они пили вместе чай, и Мария Ивановна рассказывала истории о женщине по имени Елена, Елена Маякова, которая, как утверждала воспитательница, была Валиной матерью. Девочка слушала эти истории внимательно, но недоверчиво: она знала, что мать – это женщина, которая заботится о своих детях, а как могла эта совершенно незнакомая ей Елена быть ее матерью? Валентина не помнила ее, да и вообще не помнила своей жизни до приюта. Где эта Елена? Почему она бросила свою дочь?

Однако на этот раз никаких историй не было. Мария Ивановна сидела молча, пила чай и нервно поцокивала – по этому звуку дети определяли, что воспитательница чем-то расстроена. Видя это, Валентина тоже начала беспокоиться. Что случилось? Еще ни разу их завтрак не заканчивался так. После долгого томительного молчания случилось и вовсе то, чего вообще никогда не бывало, по крайней мере на глазах у Вали: Мария Ивановна заплакала и отвернулась, тщетно стараясь скрыть от девочки свои слезы. Валентина тоже заревела, расстроенная и испуганная неизвестно чем.

– Вам грустно, бабушка? – Валентина называла воспитательницу бабушкой, как маленькие дети часто зовут пожилых женщин.

– Я не твоя бабушка, – строго сказала Мария Ивановна. – Больше нет. Прости, Валя.

– Вы моя бабушка, – проговорила Валя, вытирая слезы. Она хотела быть сильной. Плачут только маленькие. Старшие дети в приюте не должны плакать, никогда.

– Сегодня приедет молодая семья из Америки, – сказала Мария Ивановна. – Твои мама и папа. У тебя будет новая жизнь.

– Нет, у меня есть мама. Вы же говорили. Моя мама – Елена. Если она придет за мной, а меня не будет…

Мария Ивановна покачала головой:

– Выброси эти истории из головы. Не надо было рассказывать их тебе, это моя ошибка. Забудь Елену.

Ошарашенная Валентина не сопротивлялась, когда воспитательница повела ее в собственную ванную, вымыла ей голову ароматным шампунем, потерла жесткой мочалкой с головы до ног. Так женщина выражала свои чувства, а Валентина боролась со своими, пряча слезы страха и смущения, стекавшие вместе с теплой водой и мылом к ее ногам. Когда купание было окончено, Мария Ивановна принесла девочке светло-желтое платьице, чистое и отглаженное, но сильно поношенное, с нитками, торчащими изо всех швов.