Уильям Рихтер - Очи черные

– Так, так, – проговорила женщина, когда Валентина оделась, и прибавила, невольно издавая все те же цокающие звуки: – Очень хорошо. Красавица-девочка.

Все происходило так быстро, что Валентина не успела ничего ни обдумать, ни прочувствовать. Мария Ивановна, крепко держа девочку за руку, вела ее по главному коридору. Везде уже горел свет, весь приют проснулся. Других детей – ее братьев и сестер – нигде не было видно, но из-за закрытой двери классной комнаты слышалось пение: приглушенный звук эхом отдавался в длинном пустом коридоре.

Мария Ивановна привела Валентину в небольшой кабинет, где девочка никогда прежде не была, там стояли мужчина и женщина. Они заулыбались при виде Вали, женщина шагнула ей навстречу и встала на колени, так что лицо ее оказалось напротив лица девочки. Из глаз женщины потекли слезы, она судорожно сжала руки, так что пальцы у нее стали белыми, как молоко. Валентина почувствовала острое желание убежать, но не могла пошевельнуться, ноги ее как будто были прикованы к полу какой-то невероятной, пугающей силой.

Женщина взяла Валентину за руку, и как будто электрический разряд поразил девочку, непонятное и сильное чувство охватило ее: ей одновременно хотелось броситься в объятия этой женщины и оттолкнуть ее – два одинаково сильных порыва боролись в ее душе. Женщина заглянула Валентине в глаза и сказала несколько слов на непонятном языке. Мария Ивановна согласилась.

– Да, – кивнула она. – Темные глаза. «Очи черные».

Другие дети ждали Валю в коридоре. Она вышла вместе с американскими гостями: мужчина держал ее за одну руку, женщина за другую. Дети запели знакомую песню, Валя сама пела ее несколько месяцев назад, когда из приюта забирали маленького полуторагодовалого Руслана:

Дойдя до двери в конце коридора, Валентина попыталась освободиться от державших ее за руки новых опекунов. За пять лет она нечасто покидала стены приюта, и теперь, на пороге, ей вдруг стало совершенно ясно: если она выйдет в эту дверь, пути назад не будет. Она попробовала освободить руки, и ей даже удалось вытянуть ту, за которую ее держал мужчина, но хватка женщины оказалась крепкой, а ее руки – неожиданно сильными.

Валентина видела Марию Ивановну, стоящую в конце коридора, в дверном проеме.

– Бабушка!.. – крикнула девочка, но та лишь отвернулась, лицо ее исказилось от боли.

В конце концов, делать было нечего. Валина попытка сопротивляться не увенчалась успехом, силы были слишком неравны. Через пару секунд ее уже посадили на заднее сиденье громоздкой черной машины, ждавшей у входа, и помчали к новой светлой жизни. Наконец, высвободив руки, Валентина обернулась и сквозь заднее стекло машины смотрела, как ее единственный дом, стремительно удаляясь, совсем скрылся из вида.

Она позвонила парням из Колумбийского университета по мобильному, и через пару минут они неспешно выкатились из общежития, уже подвыпившие и принарядившиеся для похода в ночной клуб. Они смерили ее взглядами, обдумывая, не может ли она пригодиться им для чего-нибудь, кроме наркоты, но она смотрела на них так холодно и сурово, что мысли эти быстро улетучились.

– Восемь доз за сто пятьдесят. – Она повысила цену, видя, что у парней есть деньги и они уже под кайфом. – Экстази или кетамин?

– И то, и другое, – ответил высокий кудрявый парень. – Четыре и четыре.

Обмен состоялся, и они направились к входу в метро на 116-й улице. Она тоже собиралась поехать на метро, но не в компании пьяных студентов колледжа. Неплохо было бы поймать машину, но она не привыкла тратить деньги на себя.

Значит, пешком через Риверсайд-парк. Она прошла мимо Колледжа Барнард и пересекла Риверсайд Драйв, направляясь к дорожке ниже Гудзон Парквей, откуда была видна река. Ноги сами вели ее по знакомому маршруту, но обычно она ходила тут с компанией, внутри сплоченного коллектива, служившего надежной защитой. Теперь же она шла одна. Уже через минуту она услышала шаги позади: двое мужчин, оба крупные, быстро приближались, а потом замедлили шаг, держась на расстоянии 10–15 метров. Она чувствовала на себе их взгляды и ускорила шаг, но они не отставали, держась на том же расстоянии и двигаясь синхронно.

Черт! Она посмотрела по сторонам в поисках пути к бегству и только теперь поняла – слишком поздно! – насколько изначально опасен был выбранный ею маршрут. Уличное освещение здесь было по большей части неисправно – один тусклый фонарь на несколько сот метров. Высокая каменная ограда бульвара закрывала дорожку, подобно крепостной стене средневекового замка, отрезая пути к бегству. Ветви вязов нависали над головой, так что тропинку было совершенно не видно сверху, с бульвара. В воздухе висел равномерный обволакивающий гул машин, приглушающий звуки, которые могли бы встревожить обитателей близлежащих домов.