Мари Дарьессек - Быть здесь – уже чудо. Жизнь Паулы Модерзон-Беккер [litres]

В «Своей комнате» Вирджиния Вулф подчеркивает, что воспитание девочек сводится к тому, чтобы приучить их забывать про свои эгоистические желания, чтобы обслуживать чужой эгоизм. И неважно, кто этот «чужой», муж или младенец: письмо Клары Вестхофф, а отныне – Клары Рильке, обрывается.

«Клара хотела вам написать, но вся в трудах, и ее рукам уже не до письма. В том, что ваши отношения с Кларой потеряли простоту и ясность, – моя вина. Ведь именно я обрек этого дорогого и близкого человека на новую жизнь, на прежде чуждые ей заботы и тяготы. Это сильно ее изменило. У вас складывается впечатление, что мы отдаляемся друг от друга, но дело в том, что нас охватили разные тревоги и трудности. Не забывайте, что мы не можем разделить наши заботы ни с кем. И в какой-то момент нам нужно было обособиться». Это Рильке написал Пауле следующей зимой.

Модерзоны ничего не знают о финансовых трудностях Рильке. Домик в Вестерведе (неподалеку от Ворпсведе) – это развалина, которую невозможно протопить, и денег больше нет. Свое искусство ваяния Клара теперь употребляет на то, чтобы достраивать дом между кормлениями. После того, как Рильке стал мужем и отцом, его родственники прекратили платить ему «студенческую стипендию», которая полагалась по завещанию. У отца Рильке, помогавшего ему выживать, тоже начались финансовые трудности. Он нашел сыну работу в пражском банке, но для молодого поэта устроиться туда значило бы отречься от самого себя.

Вдобавок Рильке не выносит детские крики, они мешают ему писать. Рут временно отправляют к матери Клары. Через год, вернувшись домой, малышка не узнает своих родителей.

Совместная жизнь Клары и Райнера Марии продлилась меньше двух лет. Они так и не разведутся; летом они церемонно будут проводить несколько дней втроем с маленькой Рут. Они долго будут обмениваться длинными письмами. Затем Рильке отправится на просторы Европы. Он писал: «Встретить меня было для нее невезением, ведь я не смог вскормить в ней ни художницу, ни ту ее часть, что желала роли жены». Ни Клара, ни Рут не были приглашены на его похороны. За месяц до смерти, ослабевший, он отказался встречаться с ними, угрожая, что сбежит за границу, если они приедут…

Кто сегодня помнит Клару Вестхофф? От нее остались их многочисленные письма и дневники Рильке. Остались их парижские воскресенья; они встречались только по воскресеньям: в музее Гиме, в Лувре, в Версале, в саду Аклиматасьон… «Даже если нам не дано ничего, кроме прогулки вдвоем…» Да, остались воскресенья с Кларой.

Рильке селится в Париже, чтобы написать монографию о Родене, с которым его познакомила Клара. Он становится его другом и секретарем. Он не просто зарабатывает на жизнь: Роден стал настоящим событием в жизни Рильке. Он воплощает Искусство, метафизическое и новаторское, которое тут же обесценило для Рильке Ворпсведскую группу. Модерзон и прочие? Как они осторожничают, заточенные в своей колонии! Визит к Пауле и Отто: «Ничего отрадного». Ворпсведе: «Всё это стало нам чуждым».

С точки зрения Рильке, Фогелер воплощал типаж популярного художника. Критика Рильке распространилась и на детей его старого друга, на двух девочек, одна из которых, Хелена Беттина, едва родилась: Рильке счел, что ее имя устарело, и заключил, что этот младенец уже в прошлом – как и всё, к чему прикасался ее несчастный отец. Любопытное суждение для отца, сбежавшего от собственного ребенка.

В 1906 году Рильке покупает картину Паулы. Он выбирает маленький портрет совсем маленькой девочки с большими щеками, висящими, будто капли, и громадной рукой матери на плече.

Взглянем, как бьются с женщинами мужчины. «Жизнь с художницей ставит совершенно новые проблемы», – пишет Рильке о Кларе.

Что же до Отто, Рильке считает, что никто, кроме него, не понимает Паулу. «Никто не думает о том, что она уже кто-то, и о том, что она создает. ‹…› Она ведет эту борьбу совершенно одна, и однажды она потрясет весь мир (как это сделал я). Скорее бы пришел этот день! В то же время она учится быть хорошей хозяйкой дома, и с этим она справляется теперь не хуже, чем фрау Фогелер».

В июле 1902 года портрет Элсбет в саду, написанный Паулой, потрясает Отто. «Пелена спала с моих глаз ‹…›. Она вступает в гонку со мной». Его покоряет ее чувство света, но он сожалеет, что независимость его товарки , доходящая до тщеславия, подчас мешает ей выполнять супружеские обязанности.