Сяргей Шапран - Сяргей ШАПРАН УЛАДЗІМНезавершаная аўтабіяграфія. Старонкі новай кнігі

У сваю чаргу намеснік старшыні Палаты прадстаўнікоў Уладзімір Канаплёў абвінавачваў ужо журналістаў - за тое, што яны быццам раздзьмулі з мухі слана: «То, что я сейчас скажу, некоторые ваши коллеги квалифицировали, как “жареный” факт. Хотя они-то и постарались с огоньком. Впрочем, ничего удивительного - профессия такая. Как это говорится: делать из мухи слона и торговать слоновой костью? Я имею в виду историю с поэтом, председателем Союза белорусских писателей Владимиром Некляевым. Чего только ни накрутили: и поиск “политического убежища”, и некая “особая политическая позиция”! Некоторые любители сенсации от азарта просто руки потирали. А ведь всё не так просто: человек заболел. Причём довольно тяжело. Выехал на лечение. Поскольку он фигура немалого масштаба, то имеет свой взгляд на всё происходящее. К тому же не привык пользоваться эвфемизмами. Вот и стали его обыгрывать комментаторы.

На днях разговаривал с ним по телефону и в очередной раз услышал подтверждение - как только он поправит здоровье физически и духовно (а это произойдёт в течение месяца), Владимир Прокопович вернётся домой. Ему предстоит ещё один курс лечения в Минске. Что же касается шумихи вокруг его имени, к которой он сам не имеет отношения, то выскажу своё мнение.

Хочу ещё раз подчеркнуть для особо ретивых с обеих сторон: Владимир Некляев никогда не искал политического убежища. Некляев же - не политик, он человек творческий, лирик, поэт. Полагаю, в некоторых циничных вопросах ему порой разобраться было непросто. Думаю, не без помощи коллег был создана и запущена ситуация по журналу “Крыніца”. К сожалению, не на высоте оказались и некоторые начальники, которые не разобрались в обстановке, а начали привычно рубить. Есть у нас ещё и бездушие, и формализм. Поэтому мне понятны мотивы, по которым Владимир Прокопович решил разобраться в некоторых возникших проблемах сам, без посторонней помощи - и лукавых друзей, и откровенных недоброжелателей, и подстрекателей. В итоге выяснилось, что вся эта история не стоит ломаного гроша. И те, кто хотел бы получить свои дивиденды, просчитались.

А вообще, тема отношений “власть и интеллигенция” во все времена и во всех странах - это очень деликтная сфера. Интеллигенция, в основном творческая, это тонкий камертон, она обострённо чувствует ситуацию, всегда готова оппонировать власти, если видит несправедливость, коньюктуру и т. д. И это нужно понимать правильно! Вспомните, как терпеливо, последовательно и продуманно ведёт диалог с интеллигенцией президент. Но, к сожалению, есть и обратные примеры. С одной стороны, оппозиционные политики толкают творцов на конфликт с властью, с другой - некоторые чиновники, в том числе высокопоставленные, ведут себя как слон в посудной лавке. Они не принимают национальную интеллигенцию, не прислушиваются к ней, не желают сознавать, что, проживая в Беларуси, нельзя быть нигилистом по отношению к нашей культуре и её творцам. История с Некляевым в этом смысле подтверждает, что в этом вопросе необходимо наводить порядок в духе требований президента: системно, тонко, но принципиально».

Акцэнтацыю на хваробу Някляева рабіў і старшыня Дзяржкамітэта па друку Міхаіл Падгайны: «Валодзя вельмі дрэнна сябе адчувае і таму лечыцца ў Варшаве. У мінулы аўторак ён мне тэлефанаваў, і я яму сказаў: “Валодзя, лячыся і не думай ні аб чым, акрамя свайго здароўя”. Так, сапраўды, нашае ведамства праводзіла ў рэдакцыі часопіса “Крыніца”, якім кіраваў Някляеў, планавую штоквартальную рэвізію, і былі выяўленыя некаторыя парушэнні ў фінансавай дзейнасці. Кшталту неапрыходаваных матэрыялаў, недахопаў бухгалтэрыі, няправільнае налічэнне ганарараў. Дык такія ж парушэнні ёсць і ў іншых рэдакцыях, і нікога за гэта ў турму не саджаюць - выносім вымовы, і рэдактары выпраўляюць недахопы. Зразумейце, Някляеў паэт, а не гаспадарнік, і нельга патрабаваць ад яго ідэальнага гаспадарання. Хутчэй за ўсё, Някляеў зараз знаходзіцца ў вельмі ўзрушаным эмацыйным стане, што ўласціва для чалавека такой цяжкай хваробы, як у яго. Таму я вельмі хачу, каб ён мне патэлефанаваў, і мы б вырашылі ўсе пытанні. Мы сябруем з Валодзем ужо больш за 20 гадоў, і я хачу яму сказаць, каб ён хутчэй папраўляўся, перастаў маяцца дур’ю і прыязджаў на радзіму».

Але ўсё ж не дурасцю маяўся Някляеў - яго ўчынак не выглядае такім ужо дзіўным і незразумелым, калі не вырываць яго з гістарычнага кантэксту, а прыгадаць гэты самы кантэкст.