Стивен Найфи - Ван Гог. Жизнь. Том 1. Том 2

Гипотетическая реконструкция событий, имевших место 27 июля 1890 г., позволяет разрешить многие противоречия, заполнить лакуны и объяснить массу несоответствий традиционной версии о самоубийстве, которая со дня выстрела доминировала в связанной с Ван Гогом мифологии.

• Это объясняет, почему все улики, связанные с происшествием, исчезли сразу и навсегда, несмотря на то что полиция начала расследование на следующий же день. После ранения Винсент ни за что не смог бы так тщательно убрать следы, и только у соучастника преступления имелась причина забрать, спрятать или избавиться от оставленных художником (и никому, кроме него, не нужных) предметов. Пытаясь поспешно замести следы, в надвигающихся сумерках братья Секретан вполне могли что-то пропустить – каплю крови или стреляную гильзу. Но жандармы никогда бы этого не обнаружили, ведь они прочесывали пшеничные поля, а не скотные дворы по дороге на Шапонваль.

• Это объясняет странный характер раны, о котором упоминается в отчетах врачей, осмотревших Винсента: выстрел был направлен в живот, а не в голову; пуля вошла под странным косым углом, а не по прямой, как можно было бы ожидать при самоубийстве. А также то, что выстрел, судя по всему, был сделан со «слишком дальнего расстояния», чтобы Ван Гог сам мог нажать на спусковой крючок. [145] Doiteau, Leroy, p. 280. См. главу 43.

• Это объясняет, каким образом Винсент, будучи раненным, сумел добрести от места выстрела до пансиона Раву, несмотря на дыру животе и острую боль, нараставшую с каждым шагом. Даже относительно недолгий путь – меньше километра – от улицы Буше до пансиона (по ровной дороге) должен был стоить ему мучительных усилий. Долгий же спуск от пшеничных полей по крутой неровной тропинке, а затем по лесистому берегу реки в сгущавшихся сумерках (как описывается в легенде) в его состоянии был просто невозможен.

• Это объясняет, почему вечером того дня двое не связанных между собой свидетелей видели Винсента на шапонвальской дороге. Насколько известно, никто не утверждал, будто видел Ван Гога вблизи пшеничного поля (на другом краю города), где, по легенде, произошел выстрел. Никто также не сообщал, что встретил его на каком-либо из участков длинного пути, который художник должен был проделать от пшеничного поля до пансиона Раву. Теплым июльским вечером многие жители и гости Овера должны были находиться на улице после заката – ужинать, курить, сплетничать (как это происходило и у Раву). С учетом того, что любой маршрут Винсента пролегал бы в этом случае через многолюдные центральные улицы, если бы Ван Гог неверной походкой шел по предполагаемому пути, его бы обязательно кто-нибудь заметил.

• Это объясняет, почему Винсент не оставил предсмертной записки и почему Тео не смог обнаружить следов «прощания» при осмотре комнаты и мастерской брата. Это объясняет, почему Винсент в тот день взял с собой холст, краски и прочие принадлежности, – вряд ли он сделал бы это, если собирался свести счеты с жизнью.

• Это объясняет, почему он не смог «прикончить себя», когда первый (и единственный) выстрел оказался неудачным, а вместо этого предпочел проделать куда более болезненный и унизительный путь обратно в свою комнату в пансионе Раву. [146] В последнем дополнении к своему рассказу Аделин Раву утверждает, что, очнувшись после потери сознания, Винсент на самом деле пытался еще раз выстрелить в себя, но не смог найти револьвер (первая публикация: Les Souvenirs d’Adeline Ravoux sur le séjour de Vincent van Gogh à Auvers-sur-Oise // Les Cahiers de van Gogh I. – P. 7–17); цит. по: Carrié-Ravoux, p. 214. Это вполне вероятно: братья Секретан могли забрать оружие.

• Это объясняет и странное исчезновение из рассказа о самоубийстве Ван Гога стога сена. В первом письменном свидетельстве о происшедшем (письме одного из участников похорон) сообщалось, что Винсент «прежде, чем выстрелить в себя, прислонил мольберт к стогу сена». [147] Цит. по: Pickvance, 1986, p. 216. Однако в более поздних вариантах эта деталь не фигурирует, видимо, потому, что на картине «Пшеничное поле с воронами», которую многие ошибочно считали последней работой Ван Гога, никаких стогов нет. На самом деле «стог сена» из первых отчетов почти наверняка и был той «кучей навоза», о которой вспоминали потом две женщины из Овера.

• Это объясняет, почему только семьдесят лет спустя стало известно, откуда взялся револьвер, произведший роковой выстрел, притом что во время тех событий это должно было быть известно многим. Револьверы являлись редкостью в сельской Франции, [148] Weber, 1976, p. 40. а в небольшом Овере многие были знакомы и с Гюставом Раву, человеком вполне светским, и с Рене Секретаном, любителем демонстрировать револьвер, и знали об экзотическом оружии, принадлежавшем хозяину пансиона. В своих первых показаниях в связи со смертью Винсента дочь Раву, Аделин, ни разу не упоминала, что ее отец как-то связан с тем самым кольтом. Когда в шестидесятые годы она наконец призналась в этом, то о Рене Секретане не сказала ни слова – вместо этого Аделин утверждала, будто ее отец дал револьвер Винсенту по его просьбе, чтобы распугивать ворон. История эта была придумана (возможно, самим Раву), чтобы объяснить жандармам, как револьвер оказался замешанным в роковой ситуации. Хозяин пансиона пытался, во-первых, скрыть свою вину за то, что дал оружие в руки подростку, известному своей агрессивностью, и, во-вторых, защитить братьев Секретан от затяжного расследования, чреватого неприятными последствиями, и даже от суда (ведь их богатый отец был выгодным клиентом заведения Раву). Сам он почти наверняка не сомневался, что происшедшее стало результатом либо несчастного случая, либо, что еще хуже, приведшей к трагическим последствиям подростковой шалости.