В. Н. Кривцов - Отец Иакинф

На шесть или на семь лет об отце Иакинфе забыли.

А в мае восемьсот тринадцатого года князь получает вдруг письмо от сибирского генерал-губернатора Ивана Борисовича Пестеля с изветом учеников Пекинской миссии на своего начальника. Помнится, Пестель писал, что нельзя почитать архимандрита Иакинфа благонадежным начальником миссии и требовал незамедлительного его отзыва из Китая.

Прошло уже восемь лет, и хотя князь хорошо помнил этот извет, но решил еще раз его перечитать.

"Бог зрит внутренность наших сердец и ведает, сколь близки к сердцам нашим благо, слава и честь нашего Отечества…"

Князь перелистнул несколько страниц, наполненных витиеватыми семинарскими красивостями и льстивыми обращениями к высокому адресату.

В чем же все-таки они обвиняли отца архимандрита?

На пути в Пекин через монгольские степи отец Иакинф, видите ли, верхом на коне гонялся с ружьем за сернами и разными птицами — "охота сия весьма предосудительна даже и для языческих духовных лиц, — обличали недоучившиеся семинаристы своего начальника. — В Гобийской степи его обуял дух буйства, и он кидался с кулаками на пристава г. Первушина, препровождавшего миссию в Пекин… А по прибытии в столицу китайскую учинил драку с одним желтопоясным, то есть принцем царской крови, и основательно избил его"… Да-а! Ничего себе духовная особа!.. "Одевшись китайским простолюдином, хаживал в пекинские театры, трактиры, цирюльни и разные прочие непотребные дома"… Ай да архимандрит, ай да святой отец! Вот ведь шельмец! Оказывается, не только посещал театры — это в ангельском-то его чине! — но и привозил к себе молодых актерок, которые пели, танцевали и даже оставались ночевать в настоятельских кельях… Александр Николаевич перелистнул еще несколько страниц.

И так, почти на двадцати густо исписанных листах, исчислялись похождения отца архимандрита в Пекине. Чего тут только не было! Колокол с собора продал и колокольню разрушил, а кирпич употребил на ограду своего сада, дабы укрыть от глаз людских свои развлечения, и театральщиков к себе возил, и девок у людей разных званий торговал, и церковных служб в высокоторжественные дни не отправлял, и панихид по преставившимся государям и государыням не служил… Трудно было решить, что тут правда и что злоковарный навет на сурового начальника. В этом духе, помнится, он и ответил тогда сибирскому генерал-губернатору. Да вот оно, тогдашнее его письмо Пестелю:

"Милостивый Государь мой, Иван Борисович!

По отношении Вашего Превосходительства № 773, при котором приложен список с доноса учеников, при Пекинской миссии находящихся, на Архимандрита Иакинфа, честь имею сообщить мое мнение:

Есть ли бы поведение отца Архимандрита было в самом деле столь предосудительно, как описывают ученики, и до такой степени гласно в народе, что, например, по происшедшей у него (по показанию доносителей) 18-го сентября 1809 года драки с одним желтопоясным или принадлежащим к царской крови, весь околодок сбежался на шум, то китайское правительство не оставило бы сего обстоятельства без внимания и списалось бы с Сенатом нашим, но до сих пор ни от кого и ни к кому не было доносов на Архимандрита Иакинфа. Утверждаясь на сем обстоятельстве, тем труднее поверить словам подчиненных, из коих один по имени Маркел Лавровский, сам замешан в предосудительном поведении, лености и распутстве. О вызове его в Россию Архимандрит представил Синоду, что известно Вашему Превосходительству из отношения моего от 10-го Генваря 1812 года № 47-й. Неудивительно, ежели два прочих ученика, составив партию, решились на вымысел к обиде начальника, думая тем ослабить к сему доверенность.

Время, впрочем, откроет истину, которую теперь за отдаленностию места исследовать нет способов.

Честь имею быть и пр…."

Пестель метал громы и молнии. Помнится, он ответил письмом, в котором сквозь привычно вежливые обороты так и прорывалась клокотавшая в нем ярость. Так и есть, вот оно, это письмо:

"…Я ничего более не могу сказать, как только сие, что ежели Вы, Милостивый Государь мой, не изволите признавать достоверными изветы учеников, то нельзя же сомневаться и в поведении Архимандрита, который по прежним дурным его поступкам в Иркутске должен всегда оставаться на особенном замечании; а потому и доверенность к нему высшего начальства, о каковой упоминаете Ваше Сиятельство в приведенном отношении, не иначе может быть к нему простираема, как с крайнею осторожиостню, по важности посга Архимандриту порученного…