Пётр Вершигора - Люди с чистой совестью

— Говерля! То есть Говерля! Наивысша гуцульска верховына!

— А рядом?

— Поручь Говерли — Поп–Иван. Тоже верховына не мала… «Верховыно, смутку наш…» — запел старик речитативом.

— Ничего, заберемся и туда, — сказал Горкунов.

Меня возмутило это лихачество. Но я сдержался.

— Так. Неприветливо встретили нас Карпаты, — процедил сквозь зубы Руднев.

Базыма оседлал нос очками. Уже делая выводы, он рассуждал сам с собой:

— Это наша большая удача, что ночью в Россульне хлопцы пощипали четвертый полк. Ударь он после штурмовки, стоил бы нам дорого этот урок…

«Мессеры» отстали. Часа в три дня, грозно гудя пропеллерами, на большой высоте прошла девятка «юнкерсов». Они солидно покружились, но не обнаружили хорошо замаскировавшуюся колонну и ушли на запад.

Все затихло.

Базыма закончил подбивать итоги. Я взглянул через его плечо:

Потери: Убито бойцов … … … . . 10 Ранено бойцов … … … . . 29 Убито лошадей … … … . . 148 Разбито повозок … … … . 12

Я глядел на бойцов. Люди призадумались, глаза их затуманились, исчезла удаль. Теперь горы, ставшие на нашем пути, навеяли хмурь и безрадостную думу.

— Надо же было случиться, чтобы именно в первый лень встречи с Карпатами нас защучили эти «мессеры», — ворчал озабоченно Базыма.

Напряженный день окончился настолько глупо, что даже нельзя было рассердиться: за час до темноты из–под охраны сбежал пленный офицер, сбежал из лагеря, битком набитого партизанами, на глазах у всех.

Самолеты больше не гудели над головой. Люди стали подремывать. Очевидно, задремал и часовой. Затем посреди штаба раздался вопль: «Держи, держи его!» — и дежурный вскинул автомат к плечу. Но фашист точно рассчитал план своего бегства. Петляя, вприпрыжку, он бежал по направлению палаток Руднева и Ковпака.

Он, конечно, слышал, что подчиненные называют их генералами, и рассчитал правильно: никто не будет стрелять в сторону командиров. Проскочив меж генеральских палаток, он скрылся в кустах, росших по краю глухого оврага. Все это случилось так мгновенно, что, пока успели организовать погоню, эсэсовца и след простыл. За него крепко попало от Базымы и от комиссара и карначу, и часовому, а заодно — и мне.

Один Ковпак только ни разу не выругался. Он молча глядел на нас, укоризненно качая головой. Затем сказал примирительно:

— Поспали бы вы, хлопцы, часок. А то вечером опять марш. А чтобы спать было спокойней, допросите всех остальных. Усилить караул — щоб не разбегались.

Негромкий голос командира, услышанный мною впервые за этот тяжелый день, подействовал как холодный компресс при горячке. Я почувствовал, что Ковпак внутренне собран, спокоен и оценивающим (чуть–чуть насмешливым!) взглядом наблюдает за всеми. И достаточно было этих нескольких спокойных слов, чтобы немного застопорившийся механизм заработал снова.

А через час по приказу командира были посланы роты под командой Павловского на противоположный склон Манявского кряжа. Там находились биткувские нефтяные вышки.

Еще не спустилась вечерняя темень, как оттуда повалил дым, глухо зазвучали взрывы и зарево озарило потемневшее небо за хребтом. Это неунывающий, упрямый Ковпак задымил назло врагам свою цигарку на Карпатах, весом в десятки тысяч тонн нефти и бензина. На следующий день показались клубы черного дыма и в другой стороне гор.

— Под Яблуновым горит добре, — доложил Вася Войцехович, ориентируясь немного дольше обычного по карте.

Мы недолго ломали себе голову над происхождением пожаров.

Как известно, ночью батальон Федота Матющенки вместе с ротой Бакрадзе, прикрывая переход всего соединения через шоссе Станислав — Дрогобыч, вел бой в Россульне.

После этого боя батальон Матющенки исчез.

Соединение, перейдя шоссе, с ходу овладело местечком Солотвино и двинулось дальше через село Маняву в Карпаты. Здесь немцы нащупали колонну соединения и подвергли ее бомбардировке, что и вынудило нас поспешно уйти в горы. Подоспевшие из Станислава немецкие войска вслед за нами вошли в Маняву. Путь батальону Матющенки на соединение с главными силами был отрезан.

Матющенко, нащупав врага в Маняве после боя в селе Россульна, вернул свой батальон назад в Черный лес. В следующую ночь батальон перешел шоссе в другом месте и уже утром направился прямым путем в горы. Батальон был вынужден взбираться на гору по бездорожью между селами Яблонов и Манява. Положение батальона было бы не только серьезным, но прямо отчаянным. Но Ковпак дальновидно приказал Матющенке не брать с собой в Россульну своего обоза.