Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

Обо мне не напишут некролог

На последней странице в углу.

Но я не жалею!

Некролога не было. Было сообщение о смерти 25 июля в пра­вом нижнем углу четвертой страницы «Вечерней Москвы».

27-го в театре собрались все, чтобы обсудить техническую сто­рону похорон. После обсуждения долго не могли разойтись. Вспо­минали свои последние встречи с Высоцким... Каждому казалось, что он видел что-то предвещающее смерть... Многие просто не ве­рили в случившееся...

Л.Филатов: «Сообщение о смерти Володи не оглушило меня, потому что я... не поверил. Много ходило слухов... что Володя по­весился, порезал вены, в общем — умер... все ерунда, даже на эту тему ходили шутки, что когда про артиста говорят, что он умер, это вроде к добру — долго будет жить. Поэтому и в этот раз как-то от­несся спокойно. Только когда увидел в гробу...»

Вечером в 20 часов — спектакль «Гамлет». Спектакль отме­нен...

Ю.Любимов: «Он должен был играть 27-го, когда мы отменили спектакль, и никто не вернул билеты. Ни один человек. И, по-моему, даже деньги никто не потребовал...»

Почти всю ночь А.Шнитке и Ю.Любимов монтировали сопро­вождающую фонограмму для панихиды. Предполагалась трансляция фонограммы через колонки на улицу, но это власти запретили.

А на сцене друг Высоцкого, талантливый и молчаливый худож­ник Давид Боровский, строил последнюю декорацию для последне­го появления актера на сцене...

Еще с вечера у театра стали собираться люди. Но в час ночи их разогнали поливальными машинами, которые готовили Таганскую площадь к скорбному и жаркому дню прощания... За «поливалка­ми» везли металлические заграждения, перегородили всю Верхне-Радищевскую...

К ночи прибавилось народу на улице перед домом. С балкона восьмого этажа были видны обращенные вверх лица. Весь подъезд был усыпан цветами, горели свечи. Люди стояли всю ночь 25-го и последующие ночи до похорон. Плакали все. Не стесняясь. Как по родному...

Поздно ночью прилетела Марина Влади вместе с сыном — Пет­ром. В Шереметьево ее встречали В.Янклович и Б.Серуш. Завели в комнату, где лежал Высоцкий. И тактично оставили одну...

И в горе, и в радости поведение большинства людей одинако­во, но многое в словах и действиях Влади в дни прощания для ок­ружающих было странным. Не соответствовало действительности и описание событий этих дней в книге воспоминаний Влади.

М.Влади: «Это такой шок, такой ужас, что я могу сказать, что все эти дни я была как бы не в себе... Как будто я снималась в кино... как будто не я... как будто не он лежал, не я стояла тут...»

Дмитрий Чижков: «...Я как фотограф имел возможность, не привлекая к себе внимания, рассмотреть Маринино лицо, попы­таться представить себе ее душевное состояние. И неожиданно я по­нял, что эта женщина, оказавшаяся в сложнейшей и драматической ситуации, совсем не растеряна. В безмерном своем горе она пре­дельно собрана, сосредоточена, словно уже приняла какие-то глу­боко продуманные, может быть пока скрываемые от посторонних решения — как же ей жить дальше...»

26 июля художник Юрий Васильевич Васильев вместе со своим сыном Михаилом, студентом Строгановского училища, по просьбе Ю.Любимова снимает посмертную маску Владимира Высоцкого. Ва­сильев был хорошо знаком с Высоцким. Он был художником спек­таклей «Павшие и живые» и «Пугачев», был знаком со скорбным ре­меслом создания посмертных портретов. В свое время он делал по­смертную маску турецкого поэта Назыма Хикмета...

В 14 часов 10 минут Васильев по всем правилам наложил мас­ку, как это делал всегда. Когда же он попытался ее снять — это ока­залось невозможным. Как будто какая-то сила прижала ее к лицу. Юрий Васильевич вспоминал, что он обратился к Высоцкому: «Во­лоденька, отпусти». Неожиданно легко маска снялась.

М.Влади помогала при этой работе художнику. В своих воспо­минаниях она напишет: «Уже ночь. Я включаю нашу настольную лампу. Золотистый свет смягчает твое лицо. Я впускаю скульптора, который поможет мне снять посмертную маску».

Конечно же романтичнее и таинственнее снимать посмертную маску самой и ночью, тем более когда тебе помогает скульптор...

И с меня, когда взял я да умер,

Живо маску посмертную сняли

Расторопные члены семьи...

Васильев изготовил три гипсовых маски, пометив каждую из них, чтобы не было подделок. Потом были заказаны бронзовые ко­пии, тоже в трех экземплярах. Одну из гипсовых масок Ю.Василь­ев подарил своему другу профессору Л.Делюсину, который долгое время входил в худсовет Театра на Таганке; вторая гипсовая мас­ка — в Музее Высоцкого; третью маску Васильев передал В.Золоту­хину. Позднее были отлиты три бронзовые маски. Одна из них — во Франции у М.Влади, вторая — в семье друга Высоцкого и доверен­ного лица Влади Артура Макарова. Третья маска исчезла из сейфа в театральном кабинете Ю.Любимова.