Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

И.Годяев едет в ОВИР и меняет загранпаспорт Высоцкого на общегражданский. Милиция дала разрешение на похороны.

Л.Сульповар прислал бригаду фельдшеров — спустить кровь и произвести бальзамирование тела.

К середине дня под окнами дома собрались человек тридцать. У подъезда — букеты цветов и множество наклеенных, приколотых кнопками листочков бумаги со стихотворными посвящениями.

Стали решать — где хоронить... Отец настаивал:

— Только на Новодевичьем!

Вопрос решали на самом высоком уровне. Любимов позвонил в Моссовет. Ему ответили:

— Какое там Новодевичье?! Там уже не всех маршалов хоронят.

Решили хоронить на Ваганьковском. Там похоронен дядя Вла­димира — Алексей Владимирович.

B. Абдулов: «Это было так... Я позвонил Кобзону...

— Иосиф, прости, ради бога, за страшную весть: Володя умер. Нужен некролог.

Он говорит:

— Я поеду в ЦК — буду звонить оттуда.

Он позвонил — добился некролога в «Вечерке» и в «Культу­ре». И попросил, чтобы я подъехал к телеграфу, чтобы вместе пой­ти в Моссовет».

Чтобы похоронить Высоцкого на Ваганьковском, нужно было обязательное разрешение Моссовета. У вездесущего и всех знающе­го Кобзона в Моссовете был доброжелатель — Сергей Михайлович Коломин — первый заместитель председателя Моссовета В.Ф.Промыслова. Узнав от Кобзона скорбную весть, Коломин разрешил вы­бирать место.

И.Кобзон: «Я поехал на Ваганьково. Там уже были замдирек­тора Театра на Таганке и отец Володи Семен Владимирович. Стали смотреть, куда бы можно было положить Володю. «Нет, нет, — го­ворил отец, — только на аллее поэтов». Мы пошли туда, но это была такая глупость... по одной простой причине: там почти нет места, и, зная популярность Высоцкого, можно было гарантировать, что от других могил ничего не останется, когда на кладбище хлынут его поклонники. И мы вместе с директором кладбища пошли выбирать землю. Я сказал: «Представляете, сколько придет народу... хоронить? Вам разметут все кладбище. Поэтому нужно какое-то открытое ме­сто, например здесь», — и указал место, где теперь находится моги­ла Володи. А тогда там был асфальт. Он сказал: «Я не против, если будет разрешение Моссовета». Я опять в Моссовет, к Коломину. Го­ворю: «Если хотите избежать давки и большого скандала в Москве, нужно хоронить только там». — «Ну, там так там!» — сказал Коломин и подписал разрешение».

В.Янклович: «Решаем вопрос: в чем похоронить Высоцкого... Долго обсуждаем этот вопрос вместе с Любимовым. Вначале реши­ли хоронить в костюме Гамлета — в подлинном костюме, в котором Володя играл на сцене. Потом решили по-другому: подлинный кос­тюм оставить в театре, а из Володиных вещей подобрать такой же. Нашли черный свитер и черные брюки».

А.Сабинин: «Дверь открыла Нина Максимовна. На кухне сиде­ли Сева Абдулов, Мессерер, Марина, Белла Ахмадулина и этот моло­дой доктор, который был при нем. Он сказал: «Хотите посмотреть на Володю?» Открыл дверь — на низкой тахте лежал Володя в чер­ном свитере, черных брюках и в черных новеньких, ни разу не на­деванных ботиночках. Лежал такой маленький, незащищенный, какой-то совершенно миниатюрненький на этой тахте.

На кухне врач открыл холодильник, достал 0,75 «Пшеничной», открутил пробку, поставил два стакана прямо на холодильник, на­лил мне грамм 150. Такая тишина — он лежит, не преданный зем­ле, — вроде поминать рано. Мы молча выпили и ушли».

В кабинете Семен Владимирович отбирает книги зарубежных изданий из библиотеки сына, чтобы забрать себе.

Нина Максимовна: «Когда Володя умер, боялись, что зарубеж­ные издания могут конфисковать. К тому же люди, хранившие за­прещенную литературу, могли быть привлечены к ответственности (такое было время). Поэтому часть книг из дома унесли. Среди них я хорошо помню четыре тома Н.Гумилева, три тома О.Мандельштама, двухтомник Н.Клюева, одну или две книжки Б.Пильняка, несколько отдельных изданий В.Набокова, В.Хлебникова — почти все в мяг­ких переплетах. Все это он привозил из-за границы. По-моему, эти книги не сохранились».

В.Туманов: «В этот день мне пришлось отвечать на сотни те­лефонных звонков в квартире Высоцкого. Запомнился звонок кос­монавта Гречко:

— Могу ли я чем-нибудь помочь? Все же запишите мой телефон».

Пришли Олег Даль и Василий Ливанов. Даль постоял, склонив голову... и потерял сознание. Нашатырь, вода, укол...

Василий Ливанов: «Очень было страшно, когда мы сидели в квартире Володи в большой комнате, а он лежал в маленькой... И Даль сказал: "Я — следующий. Я знаю, я чувствую. Я — следую­щий..."»