Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова

Родители определили Сигрид в школу фру Рагны Нильсен, известной «левыми» убеждениями. Здесь впервые стали практиковать совместное обучение мальчиков и девочек, и администрация ратовала за выход Норвегии из унии со Швецией — на флагштоке развевался норвежский флаг. Под высокой крышей школы «разведенки» фру Рагны Нильсен хватало места для детей как богатых с западной части города, так и бедных с восточной. Шарлотте и Ингвальду, подобно многим другим «левым», пришлись по душе и политика, и педагогические методы школы.

Что до восьмилетней Сигрид, то Рагна Нильсен произвела на нее неизгладимое впечатление. Но уже первый урок, география, показал, что программа, по которой обучалась Сигрид, коренным образом отличалась от школьной. Обычно они с отцом «путешествовали» по карте, и он рассказывал ей о разных удаленных частях света, не обращаясь к учебникам. Сигрид и так с самого начала чувствовала себя непохожей на остальных, да тут еще масла в огонь подлило материнское свободомыслие в отношении одежды и причесок. В частности, мать считала, что волосы вредно закалывать. Как следствие, пышные волосы Сигрид все время падали на лицо, когда она склонялась над партой. Учительница указала матери на это, но та лишь отмахнулась. Что касалось одежды, мать была поборницей практичности: свитеров, которые никто больше не носил, теплых мальчишечьих панталон вместо холодных кружевных, что полагались девочкам. Когда это открылось, Сигрид стала всеобщим посмешищем, но и тут единственной реакцией матери было лишь презрение. А в Сигрид как будто поселилось некое неуклюжее упрямство — как она впоследствии вспоминала.

Летом семья отправилась в Трёнделаг, навестить деда. Ощущение чего-то гнетущего, запретного в ее памяти навсегда осталось связанным с его болезнью, с окружавшей его строгой протестантской атмосферой, подавляющей непосвященных. Сигрид пряталась в саду, прихватив с собой «Сагу о Ньяле», которую дружелюбный секретарь снял для нее с пыльной полки. Сбегала от взрослых в мир книги, в мир «Саги о Ньяле».

В том времени она чувствовала себя как дома. «Залогом вечной актуальности исландских саг является их вневременной гуманизм, мощное и достоверное изображение жизни такой, какая она есть, во всей ее красоте и трагичности». В этих взрослых словах она позднее выразила свои детские впечатления [28] Krane 1970, s. 292. . А тогда ее сердечко трепетало от ужаса и возбуждения. Похожий трепет вызывали у нее рассказы отца и датские народные баллады в исполнении тети Сигне. Саги и баллады также сходились в описании любви — любовь таила в себе смертельную опасность.

Может быть, чувство нависшей над семьей неясной угрозы и побудило девочку искать убежище в своем собственном мире, куда не было доступа посторонним?

Наступил тот день, когда матери впервые не удалось скрыть перед дочерью свое отчаяние. Это случилось после встречи со старой подругой — вроде бы радостный повод. И радость в конце концов взяла верх, хотя красные заплаканные глаза матери навсегда отпечатались в памяти Сигрид. Подруга из Дании предложила Унсетам провести лето в Витстене. Перед глазами Сигрид тут же мелькнули прекрасные летние деньки в Дрёбаке. Она опять видела себя играющей на красноватых валунах, ныряющей в прозрачные воды Кристиания-фьорда, наслаждающейся свободой, лежа на воде, отдавшись на волю волн.

В Кристиании жизнь текла совсем по-иному. Дело было не только в правилах, обязанностях, необходимости на всем экономить — там наступало новое время, полное оптимизма, который семья не всегда могла разделить. Новое время несло с собой электричество, бесчисленные изобретения и веру в прогресс. Электрические лампы, заменившие парафиновые, для Унсетов имели вполне конкретную цену — счета за электроэнергию надо было оплачивать. Жизнь в городах била ключом, строились новые фабрики, на сцену вышли новые политики, которые завели разговоры об охране труда и социальной защите — и даже о пособии по болезни. Но отец не мог рассчитывать на какое бы то ни было пособие, Унсеты могли только надеяться, что Собрание древностей сохранит за ним минимальную заработную плату.

Той осенью Сигрид часто читала больному отцу вслух. Ей исполнилось одиннадцать, и она уже хорошо разбиралась в исландских сагах. Обычно их она и выбирала для чтения. Случалось, увлекшись чтением, девочка и не замечала, каким слабым и отсутствующим становится взгляд отца. Его рабочий стол перенесли в столовую, но тот целыми днями стоял нетронутый, а доктор Унсет все чаще оставался в постели.