Николай Богданов - О смелых и умелых

Все это растолковывали Фюнфкиндеру. И он понимал. Красными пятнами покрывалось лицо его, на лбу вздувались синие жилы. Когда все было выяснено, Фролов обвел глазами заседателей и спросил:

- Какого наказания заслуживают фашистские военные преступники?

Молчат люди, на Фюнфкиндера смотрят. Пусть немец первым скажет, о его нации речь идет. Власыч стукнул его но плечу жесткой ладонью и, заглядывая в глаза, сказал:

- Ну, высказывайся по совести, немец. Запишем твое ценное мнение. Все подпишемся и протокол суда самому Гитлеру пошлем, фашистскому командованию. Пусть знают, что судим мы, партизаны, судом праведным. Вот как. И ты, как имеющий чин и звание в немецкой армии, своей подписью это засвидетельствуешь. Чтобы знали, что трибунал наш был международным!

Говорит, а сам автомат сжимает так, что белеют пальцы. Как же - ведь Манечка-то не чужая ему была, внучка.

Молчал Фюнфкиндер, потупя глаза.

Примолкли и заседатели и все люди и затаив дыхание ждали, что промолвит немец.

- Ну, - вставая, спросил Фролов, - что же ты скажешь, Фюнфкиндер, от имени трудящихся немцев, одетых в военные шинели? Какой должен быть приговор убийцам детей, военным преступникам, стреляющим в парламентеров, спрашиваю) тебя окончательно? А чтобы воля твоя была свободна, даем тебе партизанскую святую клятву, что при любом мнении волос не упадет с головы твоей. Суди по чистой совести, представитель немецких солдат!

Сказал так, и только ветер пронесся по камышам. И стало тихо-тихо. Поднял глаза Фюнфкиндер, посмотрел на небо, на землю, обвел взглядом людей и промолвил какие-то страшные слова побелевшими губами. Потом перевел по-русски:

- Смерть им! Смерть!

Взял перо, поставил свою подпись под бумагой, подул на нее, как на горячую, отошел в сторону и заплакал.

Зашумели, зашептались женщины, отвернулись старики. А Власыч вдруг подскочил к Фюнфкиндеру, обнял за плечи и закричал в ухо:

- Ну чего ты, чего? Не реви, дура! Боишься, что детей своих осудил на смерть? Как узнается в Германии твое мнение, так забьют их гитлеровцы в гестапо? Чудак ты! Мы же не сейчас протокол суда пошлем, а после войны. В международный трибунал представим, вот куда, понял? Ну, опомнись, Фюнфкиндер!

Какое там! Взглянув на своего самого страшного врага, утешающего его, немец почему-то еще сильней заплакал. Ушел в камыши и долго сидел в одиночестве. А потом починил противотанковое ружье трофейное и пошел вместе со всеми партизанами приводить приговор в исполнение. Трясина не выпустила преступников. Вначале в ней скрылся самолет, потом стала засасывать его команду и пассажиров в полковничьих и генеральских мундирах. Партизанские пули прекратили их мучения. Вот и все.

А уж что там дальше было, точно неизвестно. По слухам, партизанский лагерь этот все-таки разгромили немцы. Уж очень досадили им партизаны, ловко сшибавшие из противотанковых ружей и трофейных пулеметов транспортные самолеты. Разбомбили они болото. Много людей побили, поранили. Контуженного Леньку, чуть не захлебнувшегося в болоте, спас пленный немец, прижившийся среди наших, и сам, сильно израненный, был вместе с ним вывезен на Большую землю. Хотя это недостоверно, но похоже на правду.

И, если получим письмо от бывшего Леньки, который, став командиром, инженером, механиком, ученым или еще кем, побывал в гостях у бывшего пленного Фюнфкиндера, где-нибудь в Германской Демократической Республике, где строится новая жизнь, это будет самым правдивым концом этой сказки. Страшной сказки про войну, в которой злой фашизм, околдовав простых людей Германии, послал их убивать своих лучших друзей - рабочих и крестьян Советской страны.

Если трудящиеся всего мира объединятся - развеются в прах вражьи чары и такие ужасные дела останутся только в сказках.

А пока этого не случилось - мы крепко будем любить и беречь нашу Советскую Армию, служить в ней. Смело и умело владеть оружием, да таким, что ни один враг не проникнет больше в наши поля и рощи, не загонит жителей городов и сел в леса и болота. Нет, больше таким сказкам не бывать!

ЛЯГУШКА СО СТЕКЛЯННЫМИ ГЛАЗАМИ

В японской деревеньке Мито, приютившейся у подножия черного холма, над рисовыми полями префектуры Фунокси, - необычайное происшествие. За всю столетнюю жизнь этой маленькой деревушки, населенной мирными рисосеями, ничего подобного не было. Все жители ее хотели бы немедленно сбежаться к дому старого крестьянина Китидзо, где это случилось, но неприлично было показать свое нетерпение. Женщины, роняя посуду и подхватывая на руки детей, вертящихся под ногами, торопились приготовить ужин засветло, чтобы с наступлением темноты броситься бегом к источнику любопытства.