Остановившись в «Deutsches Haus», мы получили одну необычную привилегию — мы можем звонить в колокольчик столь долго и так часто, как нам того хочется: для прекращения производимого нами шума не предпринимается никаких мер. В среднем горничная является через пять-десять минут после сигнала, а для того чтобы получить требуемый предмет, необходимо от тридцати до сорока пяти минут.
25 июля (чт.).
День, проведенный в хождениях по городу, однако записывать нечего, кроме того, что на некоторых магазинах надписи на немецком повторяются символами древнееврейского алфавита. Вечером я посетил театр, который был достаточно неплох во всех отношениях и очень хорош с точки зрения пения и некоторых моментов игры актеров. Пьеса называлась «Год 66», но мне лишь время от времени удавалось уловить пару слов, поэтому я имею весьма смутное представление о сюжете. Одним из персонажей был «корреспондент английской газеты». Это странное создание появляется посреди солдатского бивуака, одетое почти полностью в белое — очень длинный сюртук и цилиндр, сдвинутый на затылок,— тоже почти белый. При первом своем появлении он сказал по-английски «доброе утро», но затем говорил, как я полагаю, на ломаном немецком. Судя по всему, солдаты рассматривали его в качестве мишени для своих острот, и карьеру свою он закончил, провалившись в полковой барабан.
Должно быть, два самых продаваемых товара в Кенигсберге — это перчатки и фейерверки (поскольку ими торгует примерно половина всех магазинов). Тем не менее я встречаю здесь много господ, которые ходят по улице без перчаток: возможно, перчатками пользуются только для защиты рук при запуске фейерверков.
26 июля (пт.).
Утром мы посетили Dom-Kirche, прекрасное старинное здание, и поездом в 12.54 выехали в Санкт-Петербург (или Петербург, как его, судя по всему, обычно называют), куда и прибыли точно по расписанию в пять тридцать вечера следующего дня, проведя, таким образом, в пути двадцать восемь с половиной часов!
К несчастью, места в том купе, в котором мы ехали, позволяли лечь только четверым, а поскольку вместе с нами ехали две дамы и еще один господин, я спал на полу, используя в качестве подушки саквояж и пальто, и хотя особенно не роскошествовал, однако устроился вполне удобно, чтобы крепко проспать всю ночь. Оказалось, что ехавший с нами господин — англичанин, который живет в Петербурге уже пятнадцать лет и возвращается туда после поездки в Париж и Лондон. Он был весьма любезен и ответил на наши вопросы, а также дал нам огромное множество советов по поводу того, что следует посмотреть в Петербурге. Он поговорил по-русски, чтобы дать нам представление о языке, однако обрисовал нам весьма унылые перспективы, поскольку, по его словам, в России мало кто говорит на каком-либо другом языке, кроме русского.
В качестве примера необычайно длинных слов, из которых состоит этот язык, он написал и произнес для меня следующее: защищающихся, что, записанное английскими буквами, выглядит как Zashtsheeshtshayoushtsheekhsya: это пугающее слово — форма родительного падежа множественного числа причастия и означает «лиц, защищающих себя».
Он оказался весьма приятным дополнением к нашей компании, и мы с ним сыграли три партии в шахматы в течение второго дня; эти партии я записывать не стал и, возможно, правильно сделал, поскольку все они закончились моим поражением.
Вся местность от русской границы до Петербурга была совершенно плоской и неинтересной, если не считать появлявшихся время от времени одиноких фигурах крестьян в традиционных меховой шапке и подпоясанной рубахе, и мелькавших иногда церквей с круглым куполом и четырьмя маленькими куполами вокруг, выкрашенных в зеленый цвет и весьма напоминавших (по меткому замечанию нашего знакомого) обеденный судок.
На одной из станций, где мы остановились на обед, был человек, игравший на гитаре с свиристелями, прикрепленными к верхней ее части, и колокольчиками; на всем этом он ухитрялся играть чисто и в такт; это место было замечательно также тем, что мы впервые попробовали местный суп, Щи (произносится как shtshee), который оказался вполне съедобным, хотя и содержал некий кислый ингредиент, возможно, необходимый для русского вкуса… Перед прибытием мы попросили нашего знакомого научить нас русскому названию нашей гостиницы — Gostinitsa Klee, поскольку он предполагал, что нам, вероятно, придется взять русского возницу, но мы были избавлены от всех хлопот, так как нас ждал человек из «Отель де Рюсси», который обратился к нам по- немецки, посадил нас в свой омнибус и погрузил багаж. После ужина у нас оставалось время только для короткой прогулки, но она была полна нового и удивительного. Огромная ширина улиц (второстепенные улицы, похоже, шире, чем что-либо подобное в Лондоне), маленькие дрожки, которые беспрестанно проносились мимо, похоже, совершенно безучастные к тому, что могут кого-нибудь переехать (вскоре мы обнаружили, что нужно постоянно быть начеку, потому что возницы никогда не кричали, давая о себе знать, как бы близко к нам ни подбирались), огромные освещенные вывески над магазинами и гигантские церкви с их голубыми, в золотых звездах куполами и приводящая в замешательство тарабарщина местных жителей,— все это внесло свой вклад в копилку впечатлений от чудес нашей первой прогулки по Санкт-Петербургу.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу