Санта Монтефиоре - Королевские Кролики Лондона

Зено взял Шайло за лапу и опустил её в краску, а потом поднял, показав всем собравшимся. Затем Нельсон наградил его блестящей медалью, повесив её крольчонку на шею, так, что она оказалась прямо над сердцем, которое, казалось, вот-вот разорвётся от переполнявших его чувств.

– Ничто так не пробуждает аппетит, как приключения, – заметила мажордом, когда всеобщее ликование затихло. – Праздничный стол накрыт! Давайте же начнём наш пир!

– Что ж, Шайло Краснолап, – обратился к крольчонку Нельсон, приобняв его. – Завтра мы непременно разузнаем о судьбе Горацио. А пока наслаждайся пиром!

– А сельдерей будет? – спросил Шайло.

– А то. Ешь сколько влезет, – с улыбкой проговорил Нельсон.

А в это время в далёком Нортхемптоншире мама крольчиха кормила своих шумных деток.

– Хочу ещё морковку! – заявил Максимилиан, самый жадный из всех крольчат.

– Мам, а я хочу капусту! – потребовала Эльвира.

– А почему у нас нет сельдерея, как у богатых лондонских кроликов? – захныкала Эрика.

Мама крольчиха обернулась, бросила кастрюлю и сорвала с себя фартук.

– Хватит с меня! Совсем вы меня замучили, избалованные и жадные дети! – воскликнула она.

Она вспомнила о своём самом младшем и самом ласковом сынишке, которого несколько дней назад сожрали огромные крысы, и всхлипнула. Максимилиан сказал, что даже он, несмотря на всю его силу, не смог спасти младшего брата. Как же она по нему тосковала!

Но тут у входа в норку над их головами послышались шорох и возня. Все замерли, подняв глаза. Кто это? Фермерский кот Тобиас? Они испуганно затаили дыхание. И тут что-то покатилось по тоннелю и тихо шлёпнулось у ног мамы крольчихи.

– Что это такое? – спросила она, наклонилась и подняла свёрток с пола.

В нём оказался пучок стеблей сельдерея, перевязанный красной ленточкой, на которой висело ещё что-то. Поднеся посылку к свету, крольчиха внимательно её разглядела. Оказалось, что к сельдерею привязана большая круглая медаль с изображением короны и пары кроличьих ушей, торчащих из неё. А к медали была прикреплена записка, на которой было всего два слова:

ОТ ШАЙЛО.

Тем временем в нору на другом краю леса было доставлено письмо для старого серого кролика Горацио. Он тут же узнал почерк, и сердце в груди замерло. Горацио опустился в своё ветхое кресло и надвинул на нос треснувшие очки. Дрожащими лапами он медленно вскрыл конверт и вытащил из него письмо, сложенное вчетверо и скреплённое алой сургучной печатью Королевских Кроликов Лондона.

Ты правильно сделал, что отправил к нам Шайло, вот только зря остался дома сам.

За годы твоего отсутствия многое изменилось, но не главное: Горацио, ты мой брат и важный член общества Королевских Кроликов Лондона. Я по тебе скучал. Я очень рад, что ты выжил, но мне не терпится узнать, как тебе это удалось – и почему ты решил бежать.

Приходи к нам поскорее, потому что в наших рядах появился новый боец, который уже успел продемонстрировать невероятную храбрость и сообразительность. Он наверняка захочет сам тебе рассказать о своём триумфе. Жизнь – это приключение, брат мой. На свете нет ничего невозможного, если при тебе удача, отвага, сочная морковка, мокрый нос и немножко бесшабашной храбрости!

Жду твоего славного возвращения.

Горацио прикрыл лапой рот и охнул. Готов ли он перестать прятаться и вернуться к прежней жизни? Готов ли поведать свою историю, историю не только отваги, но и трусости? Готов ли встретиться с Мессалиной и остальной Сворой, с собаками, которые непременно убили бы его тогда в Конуре, если бы не удачное стечение обстоятельств?

Всего этого он не знал. Но что это за жизнь такая – прятаться в глуши и постоянно прислушиваться, не спешат ли к нему собаки, которые могут отыскать его в любую минуту? Ведь Свора никогда не прекратит поиски единственного кролика, которому удалось от них сбежать.

А потом он подумал о Шайло, и губы его тронула едва заметная улыбка. Он не гордился тем, что все эти годы прятался, заставляя брата думать, что он погиб, зато гордился Шайло, гордился всем сердцем. Ему подумалось, что если слабый и хилый кролькин может найти в себе отвагу, о которой и не подозревал, то и у него, Горацио, получится вернуть себе храбрость, которую он утратил.