Ангел Каралийчев - Болгарские народные сказки. Том 1

Взяла она горшок и поставила на полку, а сверху крышкой прикрыла.

«Ишь ты, и крышкой прикрыла, чтобы не остыло варево», — подумал Хитрый Петр и облизнулся, как кот на свежую рыбку.

Вот и телега застучала у ворот — хозяин приехал. Распряг волов, вошел в дом.

— А у нас гость! — крикнула ему жена.

— Вот и хорошо! — ответил муж. — Накрывай скорей на стол, а то с голоду помру.

— Ох! — притворно вздохнула хозяйка, — а ведь я, как на грех, сегодня ничего не сготовила.

— Давай, что есть!

Положила хозяйка на стол черствого хлеба краюху да три луковицы. Голодный хозяин не знал, что жена его уточку варила, и тут же принялся хлеб уплетать да заедать его луком. А Хитрый Петр отщипывал понемногу, чтобы червячка заморить, все ждал, когда хозяйка уточку на стол поставит. Ждал и диву давался: чего это хозяйка хороший ужин горьким луком портит!

Хозяин наелся и говорит:

— Спасибо, женушка, что накормила!

А хозяйка повернулась к Хитрому Петру и давай извиняться:

— Уж не обессудь, гость дорогой, угостили чем могли.

Тогда Хитрый Петр понял, что хозяйка решила уточку припрятать. Да делать нечего.

— Что ты, хозяюшка, ужин был — лучше не надо, — поблагодарил он ее.

— Ну, раз так, давайте укладываться спать, а то завтра рано вставать, — сказал хозяин, зевнул во весь рот и ушел к себе. Хозяйка постелила гостю возле огня, пожелала «спокойной ночи» и тоже ушла.

Хитрый Петр только этого и ждал. Живо вытащил уточку из горшка, половину съел, а другую половину в котомку спрятал, запил холодной водицей и спать улегся. Наутро проснулся ни свет, ни заря, увидел у очага хозяйские лапти, сунул их в горшок, крышкой прикрыл и сел к огню обуваться. В это время хозяин вышел.

— С добрым утром, гость! Куда это ты так рано собрался?

— Мне пора, — ответил Хитрый Петр, — до дома не близко, а я по дороге хотел бы какую-нибудь дичь подстеречь, детишкам отнести.

— Какой же ты охотник без ружья?

— А я за зайцами с палкой гоняюсь.

Хозяин усмехнулся в усы.

— Чего только на белом свете не бывает. Ну, а как в ваших краях людям живется?

— Да теперь неплохо. Есть у нас город такой — Горшкоград. Покуда в нем правил царь Уткан, богатым было хорошо, а бедным плохо. Но с тех пор как на царство сел Лапотан, бедняки что сыр в масле катаются. Ну, прощайте!

Хозяин так и не понял, что за цари в Горшкограде правят.

А Хитрый Петр вышел на дорогу, свернул в кусты, что на берегу реки растут, — только его и видели.

Вскоре проснулась хозяйка. Увидела она, что гость ушел, давай горшок с полки снимать. Подняла крышку, заглянула, а там вместо утки лапти мокнут. Рассказала она всё мужу, тут только он смекнул, что за цари в Горшкограде правят.

— Так тебе и надо, жена! От гостей еду не прячут.

Жили в одном селе дед Петко и бабка Пена. Уж состарились один около другого, а все ладу меж ними не было.

Сварила как-то раз бабка Пена на ужин бобовую похлебку. Уселись они за стол и опорожнили весь горшок — очень уж вкусна она им показалась.

— Я похлебку варила, — сказала после ужина бабка Пена, — а ты возьми и помой горшок, чтобы утром было куда молока надоить.

— Не пристало мне женским делом заниматься, — ответил дед Петко, — мой сама!

— Не стану мыть!

— Ну пусть тогда грязным остается.

Стемнело. Стали старики спать укладываться.

— Слушай, — говорит дед Петко, — утром встань пораньше и приготовь мне тюрю с молоком, я в лес за дровами пойду.

— А во что я молока-то надою, коли горшок немытый стоит? Помой его, будет тебе молоко.

— Ну уж нет, мыть горшок я не стану, — отвечает дед Петко. — Давай лучше побьемся об заклад. Кто проиграет, тому и мыть!

— Давай, — согласилась старуха. — А какой заклад?

— Да вот будем молчать. Кто первый скажет слово, тот и вымоет горшок.

Умолкли они и заснули. Ночь прошла, выглянуло солнце. Народ на работу пошел. Пастух собрал стадо и погнал его на луг. А корова упрямых стариков во дворе мычит — некому ее подоить и в стадо отвести. Ведь хозяева ее сидят, не шелохнувшись, и молчат. Соседи через плетень заглянули, что такое у них творится, почему корова привязанная стоит и мычит, а во дворе ни души. Вошли, видят: старики сидят сложа руки и ни гу-гу, словно немые.