Отфрид Пройслер: Разбойник Хотценплотц

— Гром и молния! Тысяча чертей и дьявол заодно!

Сжав в ярости кулаки, Цвакельман сплюнул.

С первого взгляда ясно, что произошло. Этот бездельник Сеппель, несмотря на глупость, всё-таки удрал! Однако как он догадался, что надо делать? «Впрочем, что бы там ни было, я должен действовать, — взял себя в руки волшебник. — Парень удивится тому, как быстро я верну свою собственность. Ведь у меня его шляпа!»

Надо сказать, что Петрозилиус Цвакельман, имея в руках чью-то вещь, в мгновение ока мог добраться до её владельца. «За дело!» — приказал сам себе волшебник и отбросил факел.

Схватив обеими руками шляпу Сеппеля, он ринулся в кабинет. Надо быстро очертить волшебным мелом круг с лучами внутри. Так! Готово! Теперь в центр круга, где сходятся лучи, положить шляпу Сеппеля. И действовать!

Цвакельман отступил назад, поднял вверх руки, с шумом выдохнул и, устремив на шляпу пронзительный взгляд, крикнул громовым голосом:

Лишь только он проговорил заклинание, как раздался оглушительный треск и сквозь пол пробилось пламя, а посреди волшебного круга, в том месте, где сходились лучи, появился… Кто бы вы думали? Сеппель! Собственной персоной!

Приказ волшебника был исполнен: владелец шляпы стоял перед ним. Он держал в левой руке чёрный кожаный сапог, а в правой — сапожную щётку.

Трудно сказать, кто из них выглядел глупее: друг Касперля Сеппель или великий злодей волшебник Петрозилиус Цвакельман.

Только что Сеппель чистил сапоги разбойника Хотценплотца и вот нежданно-негаданно оказался перед волшебником Петрозилиусом Цвакельманом. Было чему дивиться! Как он очутился здесь? И, собственно говоря, где он находится? Сеппелю казалось, будто он свалился с луны… Но и Петрозилиус Цвакельман тоже был сильно озадачен. Как мог незнакомый человек очутиться в волшебном кругу? Такого в его практике не бывало. Сколько он ни занимался колдовством — уже почти пятьдесят лет, — ничего подобного не случалось.

— Кто ты, чёрт подери? — прорычал волшебник.

— Я? — задыхаясь от страха, переспросил Сеппель.

— Ты, ты! Как ты здесь очутился?

— Как я здесь очутился, не знаю. Но я — Сеппель.

— Ты Сеппель? Не может быть!

— Почему это не может?

— Почему, почему? Потому что Сеппель совсем другой. Мне лучше знать: Сеппель — мой слуга. А эта шляпа, — волшебник показал на шляпу, лежащую посредине волшебного круга, — принадлежит ему.

— Шляпа? — удивился Сеппель.

И тут всё встало на свои места. Он рассмеялся.

— Ты смеёшься? — грозно насупился Цвакельман. — Что вызывает у тебя смех?

— Могу вам объяснить. Вы говорите о Касперле. Разбойник Хотценплотц тоже считал, что он — Сеппель, а мы с ним поменялись…

Волшебник насторожился. И Сеппель рассказал ему, как они с Касперлем обменялись головными уборами.

Понемногу до Цвакельмана дошло: стало быть, Хотценплотц продал ему Касперля, полагая, что это Сеппель. Ничего себе история! Неудивительно, что с помощью шляпы перед ним объявился Сеппель. Тут не было никакого обмана. «Тьфу! Тысяча чертей! — Волшебник дышал злобой. — Значит, этот разбойник Хотценплотц заварил кашу. Из-за него я попал впросак. Но можно ещё выпутаться из этой истории, для чего необходима шапка Касперля. С её помощью удастся вернуть владельца… Однако Сеппель не должен догадаться об этом. Придётся пойти на хитрость…»

— Докажи, что ты Сеппель. Иначе не поверю!

— С удовольствием! Только скажите, что я должен делать?

— Ничего особенного! Просто отдать шапку Касперля.

— Шапку Касперля? Не могу!

— Почему?

— Потому что разбойник Хотценплотц её сжёг!

— Как это сжёг? — удивился волшебник.

— По злобе. Он проделал это на моих глазах.

— По злобе! — Волшебник в ярости так двинул кулаком по столу, что тот заскрипел. — Не по злобе, а по глупости он это сделал! Проклятый тупица! От такого можно полезть на стену!

Цвакельман, ругаясь, бегал из угла в угол. Наконец, немного придя в себя, он остановился перед Сеппелем.

— Чей это сапог у тебя в руках? Хотценплотца?

— Да, его.

— Давай сюда! Я покажу этому ничтожеству!

И он впопыхах начертил новый волшебный круг. В центр его, где сходились лучи, поставил сапог Хотценплотца. Потом простёр вверх руки, несколько раз шумно выдохнул и произнёс громовым голосом: