Евгений Наумов - Коралловый город

— Подними! С безоружными я не дерусь.

Главнокомандующий захлебнулся от возмущения:

— Не дерешься с безоружными? Но ведь ты закован в панцирь с головы до пят! Давай биться по-честному, без кольчуг и панцирей!

— Согласен, — сказал царевич. — Но я не могу снять панцирь. Только мастера подземелья в замке, которые заковали меня по приказу отца, Великого Треххвоста, могут меня расковать…

— Ты считаешь, что твой отец — Великий Треххвост? — неожиданно раздался взволнованный голос. Это говорил Каппа.

— Да, он мой отец! — сказал царевич.

— Почему же ты совершенно не похож на отца?

— Я спрашивал у него, и он ответил мне так: «Почему головастик не похож на взрослую лягушку? Почему личинки Крабов и Угрей не похожи на своих родителей?»

— Значит, сейчас ты — личинка? А со временем будешь таким же страшным и уродливым, как Великий Треххвост? И ты хочешь этого?

Тень пробежала по лицу царевича.

— Пока нет, — тихо сказал он. — Этого может и не быть. Ведь мой отец — всемогущ. Захочет он — и я навсегда останусь таким, как сейчас.

— Так он говорил? — Каппа обошел вокруг царевича, разглядывая его. — Нет, сейчас ты, Капелька, очень похож на драгоценную жемчужину — весь так и сверкаешь… Но что там, в середине?

Смешинка коснулась жемчужины, подаренной Сольдием, и повторила его слова.

— Если это настоящая жемчужина, то внутри у нее должна быть простая песчинка.

— Верно! И сейчас мы проверим, осталась ли у него в душе хотя бы песчинка простоты и добра.

Каппа достал из сумочки тонкую рисовую лепешку.

— Вспомни, Капелька! В детстве ты любил эти незатейливые рисовые лепешки. Вспомни, Капелька! Их выпекал тебе дядюшка Карп. Возьми и съешь!

Как завороженный, не отрывая взгляда от Каппы, царевич взял лепешку и откусил от нее кусочек. И тотчас мучительно нахмурился, словно припоминая что-то. Откусил второй кусочек, третий…

— Кто ты? — с усилием выдавил он.

— Съешь всю лепешку и вспомнишь. Она впитает тот страшный яд, которым опоили тебя, и тогда разум твой просветлеет. Ешь!

Царевич торопливо ел лепешку, и все смотрели на него, затаив дыхание. Каппа стоял молча, с невыразимой мукой глядя на своего сына, который забыл его. И тут у царевича вырвалось:

— Отец!

Каппа и Капелька бросились в объятия друг друга. Что-то бессвязно говорили и не могли наговориться после долгой разлуки.

— Пойдем, — сказал Звездочет-Клоун друзьям. — Пусть никто не мешает им сегодня.

— Но что произошло? — допытывался Храбрый Ерш. — Я ничего не понял!

И Звездочет-Клоун рассказал им все: как похитили сына Каппы и сделали из него царевича, сына Великого Треххвоста, как заставили забыть родного отца.

— Но зачем, зачем? — стиснула руки Смешинка.

— Это знает только сам Великий Треххвост.

— Теперь они уплывут домой? Навсегда?

— Нет, еще рано домой. Пока существует Великий Треххвост, Капелька всегда будет в опасности. И над городом висит угроза. Нам нужно проникнуть в замок и сразиться с самим владыкой. Только тогда мы вздохнем свободно.

— Что ты говоришь? — ужаснулась Сабира. — С самим Великим Треххвостом? Он всех проглотит и не заметит! Он так велик и страшен!

— Ну, не так страшен и не так уж велик, — с загадочной улыбкой ответил Звездочет-Клоун.

— Но как проникнуть в замок?

— Очень просто, по Темной трубе. Это единственный путь.

Жуйдавись медленно прохаживался у двери, закрывающей Темную трубу, и тоскливо размышлял о том, как несправедлива жизнь. Еще недавно каждый Спрут получал четыре обеда в день и, кроме того, мог прийти на кухню, выбрать любое приглянувшееся ему блюдо. А тот, кто нес ночные дежурства, получал еще дополнительный обильный ужин. Теперь же, когда город взбунтовался, еды в замке не осталось и каждому Спруту сократили норму до одного обеда в день. Да и что это за обеды? Повара тайком пожирают половину кушаний…

«Что же дальше будет? — подумал с отчаянием Жуйдавись. — Так мы умрем с голоду! Нет, надо обязательно отвоевать проклятый Коралловый город!» Он подтянул пояс на отощавшем животе и разозлился: «Скоро мне придется менять свое имя! Оно звучит насмешкой».

— Лапы вверх! — вдруг раздался решительный голос, прервавший невеселые мысли Жуйдавись.

Он с удивлением обернулся и увидел встопорщенного Бычка-цуцика, наставившего на него громадный пистолет.

— Что? — спросил растерянно Жуйдавись, потянувшись одним щупальцем к своему оружию.