Евгений Наумов
«ЧЕРНАЯ РАДУГА»
ВЛАДИМИРУ ВЫСОЦКОМУ – певшему лучшее в худших
Налей того вина, что если капнуть в Нил,
то пьяным целый век пребудет крокодил.
Рудаки
«Но ведь зачем-то я пришел в этот мир?»
Он лежал крепко принайтованный [1] Принайтованный – привязанный
специальными полотенцами к железной койке и смотрел перед собой взглядом хамелеона: один глаз в потолок, а другой в угол. Тот, что был направлен в угол, наблюдал и тоненькую прозрачную трубочку вблизи, как по ней медленно продвигалась желтая жидкость.
Они все-таки настигли его и теперь накачивают какой-то дрянью. «Только бы не заснуть», – твердил он себе и хорошо знал, что не заснет. Он был сильнее их, выше, умнее и сейчас только ждал своего часа. «В три ночи», – назначил он сам себе, хотя часов у него не было, да если бы и были, как посмотришь: руки связаны, а шея взята в свободную удавку. Но от тех давних скитаний в тайге у него осталась привычка просыпаться в точно назначенное время. «Даже если меня и сморит дрянь – в три. Они-то к трем обязательно заснут…»
Ноги были прикручены к железным перекладинам, каждая отдельным узлом, а по рукам пропущено поперек одно длинное полотенце, которое образовывало вокруг запястий по узлу и еще двумя узлами крепилось под койкой. Вокруг шеи петлилось третье полотенце, узлы его были где-то там, далеко за головой и внизу.
Система! Или, как говорил бравый солдат Швейк, систематизированная систематическая система.
Они настигли его, связали намертво, но не сломили. У него в запасе был еще припрятан козырь.
Когда они вязали его с делано-фальшиво-добрыми лицами, со сладенькими искусственными улыбочками, он даже не сопротивлялся. Лег так, чтобы им удобнее было вязать, и слушал приторно-мерзкие прибауточки: «Все будет хорошо… Все будет хорошо… Все будет прекрасно…»
Ax, стервецы! Для них-то все прекрасно: он пойман. Теперь никто не помешает им творить свои гнусные дела, преследовать и убивать людей, пытать их, запугивать, грабить… Никто не обрубит щупальца этой мафии, или, как он ее назвал, – матьее, не разоблачит, не выставит на всеобщий позор и осмеяние.
Так им казалось.
Но он прошел суровую школу. Он видел, как некоторые недоумки сучили ногами и руками, пытаясь высвободиться из «системы», пока не слезала шкура и не обнажалось живое мясо. Но так и не освобождались.
Ом умел развязываться за пять минут. Иногда за три.
Но если они обнаружат это, то приставят к нему дежурного санитара-мордоворота. И он будет сидеть рядом всю ночь и стеречь каждое движение. Тогда последний козырь будет бит.
Нужно ждать своего часа. Он лежал неподвижно, закрыв глаза и специально заострив все черты лица. Это он тоже умел. С виду живой жмурик.
Они стояли рядом и тихо переговаривались.
Кто-то заглянул – потянуло ветром, скрипнула дверь.
– Что с ним? – спросил высокий испуганный голос.
– Делириум тременс, – ответил один из матьее. – Белая горячка. Алкоголизм третьей степени.
Дверь торопливо хлопнула.
Вот что они придумали, сволочи! Выдать его за алкоголика. Да, это самое безопасное для них. И злободневное. Если сказать, что болен или при смерти, – тогда почему связан? А тут… Ни у одного гуманного человека не поднимется рука в его защиту.
Где-то внизу у борта хлюпала вода. По некоторым неуловимым для обычного человека, но понятным для моряка признакам он определил: трехдечный теплоход [2] Трехдечный теплоход – трехпалубный теплоход. Дечный, употребл. слитно с числом двудечный, двупалубный. трехдечный, трехпалубный. ДЕК м. морск. палуба и пространство между двумя палубами; ярус. Опердек, верхняя палуба корабля; мидельдек, вторая; гондек, третья.
. Даже дизель-электроход класса УЛ – усиленно-ледовый. Значит, повезут его куда-нибудь на заснеженный остров или просто выбросят на льдину – поди-ка попляши. И все из-за того, что он перебежал дорогу. Решился выступить против Верховоды.
Верховода ездил по селениям вечно пьяный, со свитой прихлебателей, таких же в дупель пьяных «заготовителей пушнины»: трезвых он не терпел. Выступая перед народом, в своих пространных речах он призывал всех как один навострить лыжи, выйти на белую тропу и снять с каждого песца по две шкурки. А еще лучше – три.
Читать дальше