Рик Янси - Печать Соломона

«Тупой, жалкий, мерзкий неудачник! Неужели ты веришь, что сможешь нас одолеть? Мы были до начала времен и будем всегда! Как смеешь ты, мерзкая куча гниющей плоти, подвергать сомнению наше господство!»

Туман стал совсем густым, и при нулевой видимости казалось, что мы вообще не двигаемся.

– Мы все равно не успеем к сроку, – сказал я. – Давайте съедем на обочину и дождемся конца.

– Альфред… – начал Оп-девять, но осекся. Что-то впереди привлекло его внимание.

В тумане возникла дыра: круглая, с гладкими краями и вдвое больше нашей машины. Это было похоже на вход в тоннель.

«Иди к нам, оболочка. Принеси нам Печать».

– Они решили нам помочь, – сообщил я.

Оп-девять хмыкнул, но ничего не сказал, а его лицо стало непроницаемым, как в былые времена.

– Вперед! – скомандовал я, и Оп-девять выжал газ.

Мы ворвались в тоннель на скорости двести тридцать миль в час, и стены из тумана понеслись мимо, закручиваясь в спираль. Я оглянулся и увидел, что тоннель смыкается у нас за спиной.

Миль через сто слова заклинания превратились в плавающие перед глазами черные кляксы.

– Ничего не получится, – признал я.

– Тебе надо отдохнуть, попробуй поспать, – предложил Оп-девять.

– Если мне что-то и надо, так это почистить зубы. Я даже не помню, когда последний раз их чистил. Я, знаете ли, горжусь своими зубами. Это единственное, что мне нравится в моей внешности.

Я провел языком по передним зубам, и левый резец качнулся. Знание дальнейшего ничуть меня не утешило. Я надавил на зуб пальцем и выломал его из челюсти.

– Что это? – спросил Оп-девять, когда я выплюнул зуб на ладонь.

Во рту появился медный привкус крови. Зуб в руке. Мокнущие фурункулы на теле.

– Альфред?

Я бросил зуб на пол и, хотя понимал, что делать этого не следует, взялся за коренной. Послышался хлюпающий звук, и зуб легко вышел из десны.

– Уроды! Сволочи!

Я швырнул зуб в лобовое стекло. Оп-девять резко повернулся в мою сторону, а я с остервенением затопал ногами. Он, должно быть, решил, что я окончательно спятил, и сбросил газ, но я заорал, чтобы он гнал быстрее.

Приступ бешенства длился недолго, для таких вспышек нужно много сил, а у меня их почти не было. Как и всего прочего. Я провел рукой по волосам, и в кулаке остался клок. На выпадение волос я уже никак не отреагировал.

После той ночи в Сахаре меня понемногу обрабатывали, и мне пришло в голову, что к тому моменту, когда мы доберемся до двери дьявола, я превращусь в огрызок. Обрубок Кроппа. Кожа начала обвисать, и даже стало интересно – не слезет ли она, как со змеи? Тогда я буду похож на трехмерную модель с обнаженными мышцами и сухожилиями, по которой изучают анатомию человека.

Я сидел, откинувшись на спинку сиденья, хватал ртом воздух и шмыгал носом. Оп-девять молчал, вцепившись в руль, и не отрываясь смотрел на крохотную черную точку впереди. Вскоре я заметил, что белые, как вата, стены тоннеля пожелтели, а потом стали темно-оранжевыми.

– Что происходит? – спросил я, но Оп-девять не ответил. – А вы, пока не очухались, были куда разговорчивее. В чем дело? Боитесь выболтать какой-нибудь секрет?

– Память вернулась ко мне возле хижины Майка. Я находился за ней, когда услышал шум драки у входа. Пошел на звук и увидел, как вы с Майком катитесь по склону. Вот тогда я все и вспомнил.

– Когда ко мне вернулась память, меня будто сбило товарняком.

– Да. Я тоже испытал нечто подобное.

Я снова открыл книгу и вырвал из нее страницу со «Словами принуждения». Оп-девять поморщился от треска. Я сложил страницу вчетверо и сунул ее в передний карман «докерсов».

– Учти, там будет очень мало кислорода, – сказал Оп-девять. – Весьма вероятно, что ты потеряешь сознание.

Мне захотелось ответить, что не менее вероятно то, что я тресну ему по голове этой тяжеленной книгой, но промолчал.

– Или замерзнешь насмерть.

– Понятно…

– И весь твой план держится на допущении антропоморфизма.

– Да, меня очень беспокоил этот вопрос, – поддакнул я. – Антропоморфизм.

– Они думают иначе, чем мы, Альфред. Пеймон может поискать другой способ завладеть Чашей.

– Тогда зачем было посылать меня на ее поиски? Они могли убить меня еще в том доме, в Эванстоне. Почему же они этого не сделали?

Оп-девять поджал губы и снова уставился на дорогу.

– Ты же знаешь почему?

– Есть гипотеза.

– С удовольствием послушаю.

– Не думаю, что это будет разумно с моей стороны.

– Именно. Неразумно. Так же, как брать у меня кровь.