Валерий Вайнин - Озорные вещи, рассеянный жираф и другие

Дайте ответ:
сколько мне лет?

Под щебетанье птичье
и гомон пацанов
спят облака в обличье
серебряных слонов.
Но ветер не желает
соседство их принять,
и собачонка лает,
чтобы его унять.

Теперь скажите, дети:
куда из ваших снов
утаскивает ветер
серебряных слонов?

Бродит кот на задних лапах
в сапоге одном,
воробьи в ковбойских шляпах
скачут под окном,
трижды в шахматы у волка
выиграл кабан —
в честь его победы пчёлка
лупит в барабан,
бык в машине уезжает
с карпом за рулём,
у крыльца цветы сажают
цапля с журавлём,
щука прыгает по елям
и в траве шуршит,
грач в жилете и с портфелем
по делам спешит.
Но при том вопрос единый
мучит всех опять:
скоро ли Смирнова Дина
выйдет погулять?

Всякий раз на заре
толчея во дворе —
что поделать, такие порядки:
нужно в оба глядеть
и в канаве сидеть,
чтоб играть в бестолковые прятки.

Притворяться мне лень,
что приятно весь день
друг за другом гоняться напрасно.
Надоело в тоске
строить дом на песке,
и футбол опротивел ужасно.

Первым быть не берусь,
не кричу, не дерусь
и силёнкой не стану гордиться,
и никак не пойму:
почему, почему
ты не хочешь со мною водиться?

Скакал, скакал, скакал
хомяк на черепахе,
он был, он был, он был
с кинжалом и в папахе,
искал, искал, искал
он три заветных клада —
нарыл, нарыл, нарыл
фольгу от шоколада.
Хомяк, хомяк, хомяк
вспотел и разозлился,
упал, упал, упал
и в норку провалился.

В жару, в жару, в жару
с кинжалом и в папахе
зачем, зачем, зачем
скакать на черепахе?

Кукушонок Ку-ку
плохо плавал сперва,
и грустил на суку́
лягушонок Ква-ква.
Вскоре первый поплыл,
как сазан молодой,
а второй воспарил
над речною водой.

Потешался народ,
перейдя кашу вброд.
Или, может быть, всё
было наоборот?

Кукушонка Ку-ку
уважала плотва,
мух ловил наверху
лягушонок Ква-ква.
И, сюрпризы тая,
приносили добро
одному – чешуя,
а другому перо.

Был народ за пятак
развлекаться мастак.
Или, может быть, всё
было как-то не так?

Жил Ку-ку в глубине,
словно рыбий глава,
и летал в вышине
лягушонок Ква-ква.
И в погожие дни,
согревая бока,
наблюдали они,
как плывут облака.

А народ всё равно
в этом видел кино.
Или, может быть, всё
было очень давно?

В стране, где лиц печальных мало
и с песней принято вставать,
жила-была принцесса Алла,
красотка – глаз не оторвать.
Она державу укрепила,
но подмечали старики:
куда бы Алла ни ступила —
везде ломала каблуки.
Уразуметь никто не мог,
как под давленьем стройных ножек
слетал каблук от босоножек,
от бальных туфель и сапог
в саду, на скачках, в помещенье —
ей-богу, прямо колдовство.
И королевичи в смущенье
вдруг отменяли сватовство.
Крепчал галдеж бульварной прессы
о том, что волею судьбы
каблук сиятельной принцессы
не предназначен для ходьбы.
Принцесса Алла в страшном горе
сбежала и́з дому тайном,
чтобы ловить креветок в море,
весь день гуляя босиком.
Она проворно ладит сети
и восхищает моряков.

Ах, почему на белом свете
не стало крепких каблуков?

Подвоха я не ожидал
и обронил слезу,
когда приятель увидал
бревно в моем глазу.

Что делать? Как извлечь бревно,
коль не заметно где оно?

В закрытом глубоком подвале,
где сохли на нитках грибы,
бочонки фокстрот танцевали,
сомкнув деревянные лбы.
Забыли они о покое
и начали стены бодать.

Но что в них хранилось такое,
увы, оставалось гадать.

Кто разрешает метели
когтем царапать окно?
Кто ребятишкам в постели
в сны запускает кино?
Кто кормит завтраком львицу?
Кто не сгорает в огне?
Кто обронил рукавицу,
сидя верхом на луне?
Кто сыпанул мне опилки
сзади за ворот пальто?
Кто сочиняет дразнилки —
если не Зинка, то кто?

Где закопан клад пиратский?
Где пройдёт парад планет?
Где застрял носок дурацкий?
Под кроватью его нет.
Где на лыжах плавать можно?
Где ночует крокодил?
Где мне спрятаться надёжно,
чтоб никто не находил?
Где набрать грибов корзину?
Где звезду поймать в воде?
Где всё утро носит Зину,
и дразнилки её где?