Валерий Вайнин - Никаких вам золушек

В давние времена, в некотором государстве народом правил царь Иван. Который там по счету – Иван Первый, Второй или Двадцать Второй – не суть важно. К делу относится лишь то, что царь состарился и одряхлел прямо до неприличия. Ходить он уже не мог, и на трон его пересаживали из инвалидной коляски. Покрасуется Его Величество на троне часок-другой, пообзывает министров казнокрадами – потом обратно в коляску и в кроватку бай-бай. Ворам, конечно, раздолье, а народ озорует и от безысходности о демократии шепчется.

– Полный писец! – сокрушался в постели царь Иван. – Чё-то надо делать! Кузьмич, – обращался он к своему тайному советнику, – как будем выходить из кризиса?

Аркадий Кузьмич, плюгавый дедок, разодетый в бархат, сидел на царской кровати, держа в одной руке флягу, в другой – граненый стакан.

– Щас сообразим по уму, – хрипло отзывался он, наполняя стакан из фляги. – Хлебни-ка сперва басурманского пойла. Виски называется.

– Ну и чё будет? – любопытствовал Его Величество, потянувшись за стаканом. – Просветление, что ли, в мозгах?

Но царская нянька обычно выхватывала стакан у него из-под носа.

– Погодь, шустрик! – вскрикивала она и делала изрядный глоток.

– Ну, Алёна! – гневался царь. – Ну, стерва!

– Не доверяет, – обижался Аркадий Кузьмич. – Кому не доверяет – мне!

Иван бушевал в кровати:

– Выгоню! В тюрьме сгною!

Нянька оставалась невозмутима. Женщиной она была дородной и выглядела… примерно, как снежная баба, которую натерли свеклой и вырядили в кокошник. Закатив глаза, она прислушивалась к урчанию в своем животе, затем возвращала стакан царю.

– Можешь. Не отравлено.

– У ё-ё-ё! – стенал Его Величество и торопливо опрокидывал в себя остаток бусурманского пойла.

Советник протягивал ему соленый огурец, который опять же перехватывала нянька – надкусывала и кивала царю:

– Можешь.

И, выполнив сей ежевечерний ритуал, умиротворенный царь Иван возвращался к теме разговора:

– Так чё, Кузьмич? Какие будут идеи?

Советник задумчиво скреб плешь.

– Идей-то, Вань, у меня куча. Но, поскольку утро вечера мудренее… Завтра принесу бренди – и что-нибудь скумекаем.

Так оно и шло день за днем. Царь все более дряхлел, а в государстве озоровали пуще прежнего. Но однажды…

Хлубнул царь Иван бусурманской гадости под названием «джин» и заел маринованным грибком. А Кузьмич, заглядывая ему в рот, заботливо поинтересовался:

– Ну и как?

– Каком кверху! – огрызнулся Его Величество. – Ты у меня кто, советник или бармен?! Где выход из кризиса?! Не слышу предложений!

И тут Аркадий Кузьмич ему выдал:

– Тебе, государь, омолодиться надо. Единственный варьянт.

Нянька Алена прыснула в мясистую длань.

– Ой, не могу! Уморил!

– Цыц! – осадил ее царь и уставился на советника. – Повтори, Кузьмич. У меня чё-то со слухом.

– Надо, говорю, тебе омолодиться.

– Только и всего?

– Ага. Как в прежнюю силу войдешь – никто и пикнуть не посмеет. Покой наступит да благоденствие.

Нянька фыркнула.

– Кузьмич, да ты у нас… этот, как его… вундеркинд, вроде.

Советник глотнул из фляги джина.

– Стараемся. Для того и назначены.

Царь так и сверлил его взглядом.

– Молодец. Долго думал?

– Почитай, уж год, – признался Аркадий Кузьмич, – ломал башку себе, ломал… А нынче утром…

– Тебя вдруг осенило, – ввернул царь Иван. – Омолодиться, стало быть?

– Единственный варьянт, – кивнул советник

Царь аж подскочил на кровати.

– А ежели я тебя щас в кандалы?!

– Это за что ж?

– За глумление над моим Величеством!

Советник отмахнулся.

– Только без этого, ладно?! – возвысил он голос по старой дружбе. – Ты, Вань, за лопуха меня не держи!

– Ты не лопух, ты мудак!

– Я не мудак: у меня проект! Возле дворца китайского императора…

– Не проект у тебя, а задница вместо башки!

– Возле дворца императора Лао Ван Мина бьёт целебный источник. Кто отведает воды из этого источника, от всех болезней избавится и вернет себе молодость.

Царь недоверчиво вылупил глаза.

– Кузьмич, ты это… э-э… правда, что ли?

Советник кивнул.

– Информация проверена. И кстати, в смысле секса… полностью налаживается.

– Иди ты? – с надеждой произнёс царь.

– Как жеребец, Вань, будешь. Ей-богу.

Нянька Алёна хихикнула, глядя в пол.

– Ага, щас!

Однако царь так на нее зыркнул, что она мигом прикусила язык.