Ирис Эрлинг - Сердцевинум

Рина сказала как можно громче:

– Во мне – ничего. Но Сердцевинум особенный. И, думаю, он этим со мной поделился. Он меня выбрал.

Ответ всем понравился, даже Тысяча улыбнулась вполне одобрительно. Больше ничего выдумывать не пришлось, потому что ребята принялись разливать по бокалам какой-то шипучий напиток. Рине тоже предложили бокал, и она украдкой понюхала его содержимое. Кажется, обычная газировка.

На вкус напиток был приторно-сладкий, а от первого же глотка началась жуткая икота. Рина даже порадовалась, что в зале оказалось так шумно. В очередной раз пригубив сладкую воду, она испуганно зажала рот ладонью – музыка стихла.

Объявили медленный танец.

Рина послала Тысяче несколько многозначительных взглядов. Кажется, она уже неплохо выразила этой компании свое уважение. Ее ведь все-таки ждали дома. Рина даже пожалела, что не попросила сердцогиню Ризантеллу приписать где-нибудь просьбу ее не наказывать.

Рина вроде бы отвернулась на секунду – а тут куда-то исчезла Тысяча! Убежала танцевать?..

Рина поднялась, высматривая провожатую, вместо нее разглядела, кажется, человека, который ошивался у ее дома, но уже ничуть не удивилась. Сделала шаг… и тут же попалась кому-то в руки.

Мимо танцующих пар ее увлекли в дальний угол залы. Рина попыталась вежливо отбиться и только тогда узнала в похитителе Арка. Сколько она ни вырывалась, Дарьянин приятель твердо держал ее за запястья.– Что ты делаешь? – растерянно пискнула Рина.

Арк, похоже, прекрасно ее расслышал.

– Спасаю тебя, – процедил он, склонившись к самому ее уху. – Перестань мне мешать.

– Не надо меня спасать! – возмутилась Рина.

– Раньше тоже не стоило?

– Ах, да… – Рина закусила губу. – Спасибо. Мальчик слегка скривился, хотя глаза его оставались все такими же безразличными.

– Как часто ты смотришь на свои руки? – осведомился он.

Рина, только было приноровившаяся танцевать, от неожиданности даже споткнулась. Что за глупости, при чем тут ее руки? Она скользнула взглядом по обеим, но Арк любезно приподнял правую со своего плеча. В темноте, конечно, было ничего не разобрать.

– Это шутка такая? – спохватилась Рина.

– Какие уж тут шутки. Ты так изящно повертела ей под носом у каждого из той компании, пока решала, пить или не пить.

– Да что не так с рукой?..

– Пойдем, посмотришь.

Арк вывел ее из зала и проводил по коридору. Заставил спуститься в то самое крыло-общежитие, впустил в туалетную комнату и захлопнул дверь.

Здесь было светло, и Рина внимательно осмотрела свою ладонь с обеих сторон. А потом заметила это.

Между пальцами темнело грязное пятно диаметром примерно в сантиметр.

Рина поскребла его ногтем, но пятно не сходило. Не помогли ни вода, ни мыло – только кожа вокруг покраснела от трения, а черный кружок остался на месте. Рина поднесла ладонь к глазам, разглядывая странное явление. Неужели новая родинка? У нее было несколько крупных родинок, но совсем не таких. А эта – будто чернильная клякса, въевшаяся под кожу. Будто клеймо.

Только Рина подумала, что пятно выглядит жутковато, как оно выросло у нее на глазах, захватив кусочек кожи на самом виду.

Выходя в коридор, Рина опасливо спрятала руку.

Она бежала не разбирая дороги.

Ее фигурка в плену мешковатых подолов расплывалась на кружеве тумана, как винное пятно. Стоило ей оглянуться, и капюшон соскальзывал на плечи, а по лицу била ненавистная – чужая – медь волос. Женщина поспешно накидывала капюшон обратно и прибавляла шагу. Нечто крошечное, но необычайно ценное она уносила с собой, чтобы спрятать.

В собственном сердцебиении ей слышался стук каблуков – особая поступь человека, вынужденного припадать на ногу: один шаг быстрый, другой – неверный, догоняющий. Глаза высматривали знакомый силуэт. Но он , конечно, выслал бы людей, а не явился сам. Старинная привычка – думать, что их только двое.

С тех пор изменилось многое. Изменился и он. Да так, что она едва его узнала.

…Тогда, проснувшись, она обнаружила себя в прохладном кожаном кресле. Кресло это стояло в сводчатой зале напротив массивного письменного стола. Голубоватое свечение проникало в залу сквозь единственное окно, к которому было приставлено неизвестное устройство. В дальнем углу притаилась чертежная доска, и на подставке догорала свеча.

Внезапно на стене заволновалась плотная занавесь из черного сукна, и в комнату шагнул мужчина.