Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Реликвии Смерти(перевод ученики Хогвартс Сириуса)

— Что Вы видите, когда смотрите в это зеркало?

— Я? Я вижу себя, а в руках у меня пара толстых шерстяных носков.

После минутного размышления Гарри вырвал некролог из «Пророка» и, аккуратно свернув, вложил в первый том «Практической защитной магии и использования её против Тёмных Искусств», а сама газета полетела в мусорную корзину. Гарри осмотрел комнату: она стала гораздо аккуратнее. Порядок нарушал лишь свежий выпуск «Ежедневного Пророка», всё ещё лежащий на кровати, и осколок разбитого зеркала на нём.

Гарри пересёк комнату и, отложив осколок в сторону, раскрыл газету. Утром, получив с совой свёрнутую газету, он лишь краем глаза взглянул на заголовки и отбросил её, убедившись, что о Волдеморте в ней ничего не говорится. Гарри был уверен, что Министерство заставляло «Пророк» скрывать все новости о Волдеморте, но сейчас он заметил, что упустил кое-что.

Внизу на первой странице, над фотографией угрюмо бредущего куда-то Дамблдора, был небольшой заголовок:

На следующей неделе выходит шокирующая история испорченного гения, считавшегося величайшим магом своего поколения. Рита Скитер развенчивает популярный образ спокойного седобородого мудреца и раскрывает мрачные тайны беспокойного детства, необузданной юности, пожизненной вражды, которые Дамблдор унёс с собой в могилу. ПОЧЕМУ он предпочёл скромный пост директора Хогвартса должности министра магии? КАКИМИ были истинные цели организации, известной как Орден Феникса? КАК на самом деле погиб Дамблдор?

Ответы на эти и на многие другие вопросы Рита Скитер раскрыла в новой сенсационной биографии «Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора». Читайте эксклюзивное интервью нашего корреспондента Берри Брайтвайта с Ритой Скитер на странице 13, в развороте.

Гарри развернул газету и нашёл тринадцатую страницу. Статья венчалась фотографией, на которой было изображёно ещё одно хорошо знакомое лицо: женщина в очках с оправой, украшенной драгоценными камнями, с аккуратными белыми завитками волос и белоснежными зубами, обнажёнными, надо полагать, в улыбку победителя.

Приложив все усилия, чтобы не обращать внимания на этот отвратительный образ, Гарри начал читать.

В личном общении Рита Скитер куда теплее и мягче, чем можно предположить по знаменитым жёстким статьям, вышедшим из-под её пера. Поприветствовав меня в прихожей своего уютного дома, она проводила меня на кухню, где угостила чашечкой чая, кусочком торта и, разумеется, порцией свежих слухов.

«Ну, конечно, Дамблдор — мечта любого биографа, — сказала Скитер. — Такая длинная, наполненная жизнь. Я уверена, что моя книга будет первой в ряду очень и очень многих трудов на эту тему».

Скитер, безусловно, умеет работать быстро. Её девятисотстраничная книга была завершена всего через четыре недели после таинственной смерти Дамблдора в июне. Я спросил её, как она ухитрилась справиться в столь короткий срок.

«О, для такого опытного журналиста, как я, работа в крайние сроки становится второй натурой. Я знала, что волшебный мир жаждет знать всю историю, и хотела первой удовлетворить эту потребность».

Я упомянул недавние публичные заявления Эльфиаса Доджа, специального советника Визенгамота и старинного друга Дамблдора, о том, что «В книге Скитер меньше фактов, чем в карточках шоколадных лягушек».

Скитер откинула голову и рассмеялась.

«Милый Доджи! Я помню интервью с ним о правах полукровок несколько лет назад. Он совсем выжил из ума! Разговаривал со мной так, будто мы сидим на берегу озера Виндермер, и всё рассказывал, как ловить форель».

И всё же Эльфиас Додж обвиняет Риту в неточности, и на его слова обращают внимание многие. Действительно ли Скитер считает, что четырёх коротких недель было достаточно, чтобы получить полную картину долгой и необычной жизни Дамблдора?

«Ах, дорогой мой, — улыбнулась Скитер и нежно похлопала меня по руке, — ты знаешь не хуже меня, сколько информации можно собрать с помощью кошелька, набитого галеонами, отказа слышать слова «нет» и прытко пишущего пера!

Люди в очередь становились, чтобы поведать мне какую-нибудь гадость о Дамблдоре. Не все думают, что он был таким замечательным. Ты знаешь, многим важным шишкам он был как кость в горле. Но старый Доджи Додж может слезать со своего высокого гиппогрифа, так как у меня был доступ к одному источнику, за который большинство журналистов отдали бы свои палочки. Доступ к человеку, который никогда раньше не говорил публично и который был близок к Дамблдору в годы его беспокойной юности».