Джоан Роулинг: Гарри Поттер и Реликвии Смерти(перевод ученики Хогвартс Сириуса)

На этот раз никто не засмеялся. В голосе Волдеморта, несомненно, были гнев и презрение. В третий раз Черити Бербейдж повернулась к Снейпу. Слёзы, лившиеся из её глаз, капали ей на волосы. Снейп снова посмотрел на неё абсолютно безучастно, и она медленно повернулась дальше.

— Avada Kedavra .

Вспышка зелёного света осветила каждый угол комнаты. Черити с грохотом упала на стол, который задрожал и скрипнул. Несколько пожирателей смерти вжались в свои кресла. Драко cвалился на пол.

— Еда, Нагини, — мягко произнёс Волдеморт, и огромная змея, качнувшись, соскользнула с его плеч и поползла по полированному дереву. [1] Переводчик — Olis S, Ворон, корректор — Серая Метелка, Чжоули

Порез на правой руке Гарри кровоточил. Сжав правую ладонь левой и чертыхаясь себе под нос, Гарри плечом приоткрыл дверь спальни. Послышался хруст бьющегося фарфора: Гарри наступил на чашку с холодным чаем, стоявшую на полу возле двери.

— Что за?.. — возмутился Гарри, но тут же запнулся.

Он оглянулся, однако лестничная площадка дома номер четыре по Прайвет Драйв была пуста. Возможно, чашка была очередной гениальной, но от этого не менее идиотской, ловушкой, которую изобрёл Дадли. По-прежнему не опуская правую руку, из пореза на которой сочилась кровь, Гарри левой рукой собрал осколки чашки и отправил их и в без того переполненную корзину, едва видневшуюся за дверью его спальни. Затем он, тяжело топая, пошёл в ванную, чтобы, наконец-то, подставить палец под струю холодной воды.

Как же всё-таки глуп, возмутителен, в конце концов, невероятен, а, главное, бесцелен закон, запрещающий колдовать до совершеннолетия, даже если до него осталось всего четыре дня! Хотя, надо признать, этот порез доставил бы немало хлопот и в том случае, если бы ему было разрешено применять магию: в школе он никогда не изучал, как заживлять раны. Только сейчас, особенно в свете его ближайших планов, Гарри пришёл к мысли, что неумение обрабатывать раны — серьёзное упущение в его магическом образовании. Отметив про себя, что неплохо было бы спросить об этом Гермиону, он промокнул чайную лужу ворохом туалетной бумаги, затем прошёл обратно в спальню, захлопнув за собой дверь.

Гарри провёл всё это утро за опустошением своего школьного чемодана, впервые с того дня, как он собрал его шесть лет тому назад. В предыдущие годы Гарри обычно просто бегло просматривал лежащие сверху вещи, при необходимости добавляя или заменяя кое-какие, оставляя на дне чемодана слой всякого мусора: старые перья, сушёные глаза жуков, непарные носки, неподходящие по размеру… Поэтому немудрено, что несколько минут назад, запустив руку в этот мусор, он ощутил резкую боль в безымянном пальце и, высвободившись, обнаружил порез, из которого лилась кровь.

Теперь Гарри действовал чуть осторожнее. Вновь встав на колени около чемодана, он ощупал рукой дно и достал значок, надпись на котором колебалась между двумя тускло мигающими: «Поддержим Седрика Диггори!» и «Поттер — вонючка!». Затем на свет был извлечён обветшалый, надтреснутый вредноскоп, за ним — золотой медальон, в котором была спрятана записка с подписью «Р.А.Б.», а после них, наконец, обнаружился острый край какого-то предмета, которым Гарри и ухитрился порезаться. Он сразу догадался, что это такое: предмет оказался осколком зеркала, сантиметров в пять длиной, которое Гарри подарил его покойный крёстный отец, Сириус. Гарри отложил стекло в сторону и ещё раз внимательно пошарил по чемодану в поисках других осколков, но больше ничто не напоминало ему о последнем подарке крёстного, за исключением раскрошенного стекла, прилипшего, как мерцающий песок, к мусору на самом дне чемодана.

Гарри присел и принялся изучать этот зазубренный осколок зеркала, о который недавно порезался, но не увидел в нём ничего, кроме отражения собственного зелёного глаза. Он положил стекляшку на непрочитанный, свежий выпуск «Ежедневного Пророка», лежавший на кровати, и принялся рьяно разбирать оставшийся в чемодане мусор, пытаясь сдержать нахлынувшие горькие воспоминания и справиться с приступом сожаления и тоски, которые вызвало обнаружение разбитого зеркала.

Через час чемодан совсем опустел. Гарри выкинул бесполезные вещи, а остальные разложил на две кучки: в одной лежали те, которые могли бы пригодиться ему в обозримом будущем, а в другой — менее важные. Школьная мантия, форма для квиддича, котёл, пергамент, перья и бoльшая часть учебников были свалены в углу, потому что Гарри не собирался брать их с собой. Интересно, как с ними поступят его дядя с тётей? Скорее всего, сожгут, но ночью, пока все спят, как улики, свидетельствующие о каком-то ужасном преступлении! Маггловскую одежду, плащ-невидимку, набор для приготовления зелий, несколько книг, подаренный Хагридом фотоальбом, пачку писем и волшебную палочку Гарри упаковал в потёртый от времени рюкзак. Медальон и карту мародёров он засунул в передний карман. Столь почётное место было отведено медальону вовсе не потому, что он имел какую-то особую ценность — во всех обычных смыслах он ничего не стоил, — а лишь из-за усилий, затраченных на его приобретение.