Джон Локк - Время от времени

У них нет ни малейших оснований предполагать, что как раз ближний бой я и предпочитаю.

С другой стороны, подобная ситуация может стремительно измениться не в мою пользу, если я вдруг отвлекусь. И есть в этом уравнении одно неизвестное, один фактор неопределенности, который может поставить всю стычку с ног на голову.

Рейчел.

Рейчел где-то там. Она клялась, что уже в пути, но я подозревал, что неведомая затея задержит ее появление на какое-то время. Я надеялся, что прав, потому что эти типы передвигались с такой медлительностью, что я уже начал досадовать.

Ладно, настало время принятия решения. У меня два варианта на выбор: остаться или уйти. Если я поспешу, то еще успею выйти из передней двери, прежде чем у них будет время занять свои позиции. Они вряд ли нападут на меня на Мейн-стрит посреди дня, так что я смогу уйти, избежав нападения, и защитить Рейчел, не подпустив ее к линии огня, а с бандюганами разберусь в другой раз.

Этот вариант выглядел вполне привлекательно во всех отношениях, кроме одного: ретировавшись, я не узнаю, что же они надеются выгадать. Я уже знал, кто их послал (мэр) и почему (я пригрозил проверить церковь). Я подозревал, что Либби Вэйл держат под замком в церкви — или держали раньше. Но я не знал, кто в это впутан и почему. Обычно, когда выборное должностное лицо полагается на уличные банды, не обходится без наркотиков. Но ничьей торговле наркотиками я не угрожал.

Я упомянул, что местную экономику подхлестнули ежемесячные праздничные сборища в честь Либби Вэйл. Даже «Приморье» теперь преуспевает — возможно, благодаря мне, но может быть, я был лишь частичкой чего-то большего, и если это так, то хотел знать, что же это такое. Пока остальная часть нации барахтается в проблемах свертывания предприятий и высокого уровня безработицы, Сент-Олбанс как будто расцветает. В самом деле, весь городишко прямо как вштырнутый! Так что наркотики в этой стычке в забегаловке с бандюганами ни при чем. Дело в Либби Вэйл. Зачем они здесь — чтобы прогнать меня из города? Избить, чтобы не задавал лишних вопросов? Заставить меня держаться подальше от старых церковных метрических книг? Хладнокровно прикончить меня?

Мне надо было это знать.

Но я уже начал уставать от ожидания.

Все пошло не так, как я задумывал.

Я думал, двое крутых парней проглядят веревку, заберутся в кабинку и примутся мне угрожать. Пока они будут молоть языками, я опущу правую руку к веревке, привязанной к лодыжке, закину ее на колени, переложу в левую руку и обовью вокруг верхней части основания своего столика, а затем, вставая, чтобы уйти, туго натяну веревку левой рукой, перекрыв громилам выход из кабинки. К тому времени выкидной нож у меня в правой руке будет уже открыт, и я перережу им глотки, так что они и пискнуть не успеют. После этого я направлюсь на кухню, уклонюсь от нападения укурка и тихо его прикончу. А уж потом решу, убивать ли пацана у входа или просто скрыться. Наверное, просто уйду, если только он не заметит меня и не попытается остановить.

Таков был план, и я считал его удачным.

Но, как я уже сказал, он пошел не так, как было задумано.

Я был прав, считая, что бандюганы заявятся в закусочную, но не догадывался, что они заявятся в закусочную с шерифом и тремя его помощниками и что все они будут целиться из дробовиков мне в лицо. Они развернулись веером, чтобы не мешать друг другу стрелять и свести возможный ущерб, который я мог бы причинить, к минимуму.

— Держите руки на столе, — распорядился шериф, — и, не убирая их со стола, медленно поднимитесь на ноги.

Я сделал, как приказано, и дробовики сократили дистанцию до меня — теперь они были на расстоянии в пять футов.

— У него нож на сиденье, — сказал помощник шерифа.

Сам шериф подошел к столу, чтобы взглянуть поближе.

— Зачем вы привязали себя? — осведомился он.

Бандюганы и двое помощников загоготали, остальные же сохраняли спокойствие. Опустившись на колено, шериф медленно протянул руку к моей выкидухе. Взяв ее, он сразу же сдал назад, выпрямился и швырнул на стол пару наручников:

— Наденьте это на запястья, но локти все время держите на столе.

Когда я это сделал, он приказал мне встать и медленно выйти из кабинки. Затем, пока я стоял в окружении дробовиков, шериф надел мне ножные кандалы и связал их цепью с наручниками.

Под их конвоем я прошаркал до полицейского фургона, и за мною захлопнули дверь. Тот помощник шерифа, который не смеялся надо мною в закусочной, уселся за руль, а его босс оседлал дробовик.