Роберт Маккаммон - Пятерка

Джереми мгновенно бросается за ним, потому что именно у этого гада бумажник и, если что, все зря.

Вор быстр, сомневаться не приходится — страх придает силы ногам. Но Джереми целеустремлен, и хотя начинает уже ловить ртом воздух, он не даст вору украсть свои деньги. И он догоняет бегущего, хотя не может вогнать в ноги ту силу, что им нужна. Очень давно это было, уже и память не держит — бег по шесть миль под дождем в лагере Пенльтон, изо всех сил.

Но если в Корпусе его чему-то научили, так это цепкости. Вцепиться и не отпускать, пока противник не даст слабину. Канава тянется и тянется, но цепкость Джереми в конце концов дает плоды, потому что вор ломает ритм и пытается взобраться по крутой стене слева. Он тянется, хватается за стебли травы, баскетбольная кроссовка оскальзывается на пыльном бетоне, не находя опоры, и Джереми налетает вихрем. Хрустящий удар мылом по левому колену — и нога подкашивается.

— Ой, не надо, не надо, — говорит парень детским умоляющим голосом, и Джереми думает, что это, может быть, и правда мальчишка, но на самом деле оно без разницы. Значит, выпал мальчику ночной урок.

Джереми стаскивает воришку за цепи на шее. Тот поворачивается и пытается лягнуться здоровой ногой, одновременно нанося удар по касательной в грудную клетку. Ничем хорошим это для него не кончается.

Джереми уходит от кулака, уклоняется от нацеленного в пах колена, а потом бруском мыла наносит удар поперек лица. Хруст — и нос взрывается. Джереми замахивается снова, бьет под черную измазанную бейсболку и по звуку слышит, что, похоже, выбил все передние зубы. Третий удар приходится по плечу, но тут тело опускается, перестав сопротивляться, и вор начинает рыдать и одновременно блевать на дно бесконечной канавы.

— Не надо, не надо, не надо, — говорит мальчишка. Если бы Джереми это уже не слышал, он бы не узнал английскую речь.

Он пытается заговорить. Сперва надо вернуть дыхание. Ребра завтра будут саднить от удара. Он чуть не замахивается своим оружием снова, просто от злости, но потом соображает, что парнишке на один раз урока хватит.

— У тебя бумажник? — спрашивает Джереми.

— Ойблябольно, — доходит неразборчивый ответ.

— Бумажник, ты, сучонок! Где?

Дрожащая окровавленная рука отрывается от лица, копается в кармане и вынимает тощий кусок кожи. Джереми берет его, достает деньги и понимает, что это не бумажник мексиканского дантиста, а собственный этого воришки: в нем вшивые три купюры, в темноте не разглядеть какие.

— Его бумажник где? — требует Джереми. — Гого, который в костюме!

Но его уже не слышат — парнишка валится на склон канавы, зажимая лицо обеими руками. Джереми его обыскивает, находит в одном кармане мелочь, в другом — ключи от машины. Мелочь оставляет себе, пустой бумажник летит в траву. Джереми отворачивается и идет обратно, туда, где все еще лежит в отключке мексиканец, а второй грабитель свернулся рядом с ним.

Возле его правой ноги — оброненный бумажник. В нем приятная тяжесть налички, которую Джереми быстро извлекает. Кто-нибудь мог бы наварить и на лежащих там кредитных картах, но Джереми в эти игры не играет. Опустевший бумажник он выбрасывает, потом нагибается и проверяет у лежащего сердцебиение. Достаточно сильное. Все-таки лучше головная боль, чем сердечный приступ. Побитый начинает стонать и шевелиться, Джереми решает, что пора уходить.

Но сперва он берет бумажник другого грабителя и вынимает четыре банкноты. В правом кармане обнаруживаются еще две бумажки и мелочь, а с ними — весьма неприятный продолговатый кусок кожи, в который зашит свинцовый цилиндр. Деньги он пересчитает в мотеле.

Окровавленный носок Джереми выбрасывает вместе с мылом как можно дальше, вылезает из канавы, проходит через дыру в сетке, идет к своей машине, будто гуляя по английскому парку, и уезжает. Он ждал, что Ганни окажется рядом и скажет что-то вроде «отличная работа» или «четко сделано», но Ганни не показывается. Ну и ладно, думает Джереми. Чему его еще научили в Корпусе — это умению надеяться на себя.

На обратной дороге по почти пустым улицам Джереми приходится заехать на парковку какого-то ресторана, потому что на него напал приступ дрожи и выступил холодный пот. Не удается перевести дыхание — наверное, ребро треснуло, и что теперь делать? Но он сидит, держась за рулевое колесо, и когда наконец получается сделать глубокий вдох, он замечает, что припарковался перед «Попай фрайед чикен», и не может сдержать болезненного смеха, потому что у Бога очень извращенное чувство юмора. Просто злобное.