Роберт Маккаммон - Пятерка

История трагическая. Дженн ходила на их сайт, слышала их песни, смотрела их видео. Она считала, что они очень сильные и очень талантливые, особенно Ариэль Коллиер, а голос Кочевника она считала не хуже, чем у Вэйлона. Так что когда мама принесла газету с объявлением, что «The Five» дают последнее выступление в «Виста Футура» и приглашаются зрители всех возрастов, а тех, кто придет в футболке, пускают бесплатно, так что…

«Нет, мам, я не могу. Ну вот просто не то настроение».

Дженн встала, вернула гитару на стойку и посмотрела на себя в зеркало.

Ненавистное зеркало. Мерзкое, уродливое зеркало. Оно показывало, что вороны все равно прилетят, даже если останешься у себя в комнате и перестанешь выходить наружу. Прилетят, если есть перестанешь. Прилетят, если будешь шарахаться от еды, потому что сперва ее вид напоминает тебе, как отец от тошноты не может удержать в себе обед и усыхает до больного и умирающего мешка с костями, и тебе тоже не хочется есть, раз он не может. А потом… потом начинаешь думать, что на самом деле… я хочу быть с ним и играть на гитарах, быть одной семьей, как все время были, и маму я всем сердцем люблю, но без папы не могу, и если я вот так пододвинусь к краю… к самому краю… чтобы чуть скользнуть, и заснешь сладко, он придет ко мне как дух, снова придет, как было, и скажет: «А ну-ка поешь», — и посмотрит на меня, и увидит, как мне без него плохо, и что как он ушел, так и музыки тоже нету.

Но он не пришел. Он не мог на эту сторону.

А называется это — анорексия. Доктор сказал: anorexia nervosa.

Дженн посмотрела на себя. И правда веточка. Половина веточки. Черенок листка. Кости сосчитать можно.

«Нет, мам, я не могу пойти».

Мама сказала, что она могла бы пойти, и было бы хорошо, только надо себе позволить. Никто ее там не узнает, если она на этот счет беспокоится. «А я потом тебя заберу, Дженн, иди».

Эта группа столько вынесла. Видела столько смертей и трагедий. И все-таки продолжает играть. Ее не заставили замолчать. Так что… может быть…

«Ладно, мам. Я пойду».

Она едва не осталась за порогом. Возле клуба она оказалась в ожидающей толпе из примерно восемнадцати тысяч человек, и там Дженн разговорилась с девушкой своих лет, которую мама отпустила на концерт. Девушку звали Дайана, у нее были толстые очки и добрая улыбка. Она была одета в футболку с эмблемой «The Five» и объявила себя их фанаткой номер один. Сказала, что мама ее привезла из Уэйко. Потом двери открылись, и толпа хлынула внутрь, и все шли потоком. У входа стоял человек и считал зрителей металлическим приборчиком. Когда Дженн подошла ближе и какие-то люди оттолкнули Дайану назад, чтобы самим пролезть раньше, человек кому-то внутрь крикнул: «Уже почти под завязку!»

И Дженн тогда костлявой рукой потянулась назад через бурлящую толпу, поймала Дайану за руку и сперва потянула на себя, потом протолкнула вперед, чтобы та вошла в дверь первой, потому что Уэйко куда дальше Сидар-Парка и Дженн в случае чего может маме позвонить, а Дайана останется на улице.

Но они вошли обе. Двери закрыли через шесть человек после Дженн.

— Завтрак сейчас будет! — крикнула мать из кухни. — Апельсиновый сок или молоко?

В вопросе звучала надежда.

Дженн уставилась на себя в зеркало. И снова слышала эту песню.

Последнюю песню.

Она услышала слова «Я как свеча, что освещает ночь».

«Дженн, слушай, что я скажу. Внимательно слушай. — Это был голос отца. Он говорил с ней в один из последних дней в больничной палате. — Я не хочу, чтобы ты болела. Ты меня слышишь? У тебя жизнь впереди. Слышишь? Чтобы ты была свечой, Дженн. Чтобы твой свет был виден людям. Я думаю, что с твоим талантом и с твоим сердцем так оно и должно быть. Но болеть ты не имеешь права. Не имеешь права идти за мной. Тебе это понятно?»

Ей было понятно, но совладать с собой она не могла. Вороны прилетели и маленьких птичек расклевывали.

Но вот последняя песня…

И вот это: «Стремись все выше, поднимайся и расти. Но помни, что живым отсюда не уйти».

И снова голос отца. Кажется, это был тот самый последний день.

«Дженн, — прошептал он. — Птичка моя красивая. Ты не плачь, деточка. Лори, и ты перестань. Все нормально. Разве может кто-нибудь уйти из жизни живым ? Да ни в жизнь. И вот поэтому нужно ценить каждый день… каждую минуту. Я вас люблю, мои девочки. Да благословит вас Бог».

И от этой строки в песне у Дженн в «Виста Футура» навернулись на глаза слезы. Потекли по щекам, и Дайана на нее посмотрела и сказала, что, наверное, тогда Фанат Номер Один — Дженн, раз песня так ее тронула.